Читаем Эпизод сорокапятилетней дружбы-вражды: Письма Г.В. Адамовича И.В. Одоевцевой и Г.В. Иванову (1955-1958) полностью

Мой совет — действовать в русском мире, если речь о сборе, а не о спектакле. Но есть загвоздка: только что заболела жена Зайцева (кажется, удар), и, конечно, на них будут собирать. В русских мирах — первое лицо Алданов, хотя и кислое. По-моему, malgre tout[189], Лит<ературный> Фонд мог бы вам прислать 100 долларов. Ну, а если бы Вы написали отдельно всяким миллионщикам вроде Физа[190], Кодрянских[191], Цетлинши и т. д., — то набралось бы и до 100 тысяч. Больше едва ли, если только нет в виду (у Вас, — п<отому> что у меня нет) какого-нибудь лица богатого, а главное, — нового. Среди французов единственное лицо — Терешкович[192], но на него положиться нельзя, хотя попробовать можно. У него связь с «N L — G. Charensol[193] его друг. Но если бы даже поместить там письмо, нужно бы громкое французское имя, а не Mr. Adamovitch, homme de lettres[194]. В русских газетах я написал бы все, что хотите, как лицо знаменитое, и я напишу Полякову, спросив его, можно ли это, т. е. в принципе можно ли сделать сбор (тогда, конечно, нужно и письмо Алданова в газете). Вейнбауму писать не хочу, т. к. он не отвечает на письма.

Не думайте, Madame, что я от чего-либо уклоняюсь. Ни отчего. Но надо делать то, что может что-то дать, а не планетарные пустяки. Кстати, видели Вы в «Н<овом> р<усском> с<лове>» письмо — «мне стыдно, что я русская». Теперь это очень распространено, а кто rouge[195], кто blanc[196] — несущественно. Кто есть еще в Нью-Йорке? Прегель[197] (?), Стелла, если не обеднела, ну, и Ваши друзья Гринберги, которые на слезное письмо, м. б., и расшевелились бы. Вы, наверное, подумаете: дурак, все это я знаю сама! Но, честное слово, Madame, других мыслей родить не могу, и не сердитесь на меня. А еще просьба, tres serieux[198]: напишите мне, что с Жоржем, без прикрас, полную правду. Я не думаю, что Вы преувеличиваете, чтобы на меня больше подействовать, но все-таки это возможно, pour ainsi dire[199] безотчетно. Так что напишите все, как есть, т. е. как рассказывали бы доктору.

Пожалуйста. Я хотя и «великая сушь», но по ночам рыдаю в подушку, вспоминая, как жизнь прожита и зачем прожита.

До свидания. Целую ручки и все такое. Простите, если письмо Вас разочарует.

Ваш Г.А.

В качестве литературного развлечения: прочтите в новом «Нов<ом> журн<але>» стихи Madame Горской[200]. Я только что получил и насладился.

<p><strong>22. Г.В. Адамович — И.В. Одоевцевой</strong></p>

Manchester 14

104, Ladybarn Road

26/II-57

Chere Madamotchka

Как Ваши дела? Есть ли что-нибудь новое? Я написал Леонидову и подал ему разные мысли, но ответа не получил. По-моему, на него мог бы насесть Ваш друг Померанцев, у него, кажется, работающий. Я, в сущности, мало знаю Леонидова и не знаю, что он за человек, с какого бока за него надо браться. Из Парижа сейчас все пишут о Зайцевых, т. е. о ней. Фонд будто бы прислал им гроши, и на них должны собирать. Он будто бы в ужасном состоянии, хуже даже нее. Кстати, против сбора публичного для Жоржа люди знающие выдвигают довод, м. б. и основательный: это может дойти до французских властей и вызвать историю, т. к. считается, что Вы ни в чем нуждаться не можете. Quen pensez vous?[201] В частности, будто бы abbe Glasberg[202] может возмутиться. Я об этом мнения не имею, т. к. дел этих не знаю. Стороной это идет от Веры Николаевны. Она сейчас занята Зайцевыми, хотя их и ненавидит (во всяком случае — ненавидела).

От Ninon — ни слова. Я даже обеспокоен. В конце марта я собираюсь в Париж. Поговорить было бы много о чем — о любви, об уходящей и неиссякающей молодости, descente de lit и всем прочем, chere Madame — но отложим до радостного свидания. Только когда? Я сейчас все читаю Леонтьева и восхищаюсь, что это за замечательный писатель (но не романы). А вот Щедрин скорей г…о (пардон!). До свидания, голубой и дальний друг (я когда-то, кстати, сказал Вам, что самое большое несчастие для человека было бы в Вас влюбиться, и продолжаю это думать). Поцелуйте Жоржа и скажите ему главное, чтобы приободрился. Все болезни на 1/4 физические, на 3/4 — духовные неполадки.

Ваш Г. А.

<p><strong>23. Г.В. Адамович — И.В. Одоевцевой</strong></p>

Manchester

9/III-57

Перейти на страницу:

Похожие книги

Том 4. Материалы к биографиям. Восприятие и оценка жизни и трудов
Том 4. Материалы к биографиям. Восприятие и оценка жизни и трудов

Перед читателем полное собрание сочинений братьев-славянофилов Ивана и Петра Киреевских. Философское, историко-публицистическое, литературно-критическое и художественное наследие двух выдающихся деятелей русской культуры первой половины XIX века. И. В. Киреевский положил начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточно-христианской аскетики. П. В. Киреевский прославился как фольклорист и собиратель русских народных песен.Адресуется специалистам в области отечественной духовной культуры и самому широкому кругу читателей, интересующихся историей России.

Александр Сергеевич Пушкин , Алексей Степанович Хомяков , Василий Андреевич Жуковский , Владимир Иванович Даль , Дмитрий Иванович Писарев

Эпистолярная проза
Письма
Письма

В этой книге собраны письма Оскара Уайльда: первое из них написано тринадцатилетним ребенком и адресовано маме, последнее — бесконечно больным человеком; через десять дней Уайльда не стало. Между этим письмами — его жизнь, рассказанная им безупречно изысканно и абсолютно безыскусно, рисуясь и исповедуясь, любя и ненавидя, восхищаясь и ниспровергая.Ровно сто лет отделяет нас сегодня от года, когда была написана «Тюремная исповедь» О. Уайльда, его знаменитое «De Profundis» — без сомнения, самое грандиозное, самое пронзительное, самое беспощадное и самое откровенное его произведение.Произведение, где он является одновременно и автором, и главным героем, — своего рода «Портрет Оскара Уайльда», написанный им самим. Однако, в действительности «De Profundis» было всего лишь письмом, адресованным Уайльдом своему злому гению, лорду Альфреду Дугласу. Точнее — одним из множества писем, написанных Уайльдом за свою не слишком долгую, поначалу блистательную, а потом страдальческую жизнь.Впервые на русском языке.

Оскар Уайлд , Оскар Уайльд

Биографии и Мемуары / Проза / Эпистолярная проза / Документальное
Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.
Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.

П. А. Флоренского часто называют «русский Леонардо да Винчи». Трудно перечислить все отрасли деятельности, в развитие которых он внес свой вклад. Это математика, физика, философия, богословие, биология, геология, иконография, электроника, эстетика, археология, этнография, филология, агиография, музейное дело, не считая поэзии и прозы. Более того, Флоренский сделал многое, чтобы на основе постижения этих наук выработать всеобщее мировоззрение. В этой области он сделал такие открытия и получил такие результаты, важность которых была оценена только недавно (например, в кибернетике, семиотике, физике античастиц). Он сам писал, что его труды будут востребованы не ранее, чем через 50 лет.Письма-послания — один из древнейших жанров литературы. Из писем, найденных при раскопках древних государств, мы узнаем об ушедших цивилизациях и ее людях, послания апостолов составляют часть Священного писания. Письма к семье из лагерей 1933–1937 гг. можно рассматривать как последний этап творчества священника Павла Флоренского. В них он передает накопленное знание своим детям, а через них — всем людям, и главное направление их мысли — род, семья как носитель вечности, как главная единица человеческого общества. В этих посланиях средоточием всех переживаний становится семья, а точнее, триединство личности, семьи и рода. Личности оформленной, неповторимой, но в то же время тысячами нитей связанной со своим родом, а через него — с Вечностью, ибо «прошлое не прошло». В семье род обретает равновесие оформленных личностей, неслиянных и нераздельных, в семье происходит передача опыта рода от родителей к детям, дабы те «не выпали из пазов времени». Письма 1933–1937 гг. образуют цельное произведение, которое можно назвать генодицея — оправдание рода, семьи. Противостоять хаосу можно лишь утверждением личности, вбирающей в себя опыт своего рода, внимающей ему, и в этом важнейшее звено — получение опыта от родителей детьми.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Павел Александрович Флоренский

Эпистолярная проза