Эпизоды будущей войны

– Из Оберланда?

– Откуда вы это знаете?

– По вашему выговору. Я два года провел у вас на родине.

– Вы были в Оберланде? – удивленно спросил Борн.

– Я был военнопленным во время мировой войны.

– А… – сказал Борн и вздохнул.

– Сколько ночей вы не спали?

– Четыре, – ответил Борн.

– Работаете у нас на тылах?

Борн не отвечал.

– Где вы работали до войны?

– На химическом заводе.

– На каком?

– Детаг-Фарберейн в Гертингере.

– И не стыдно вам, Борн, убивать крестьянских детей?

– Детей? Я не убивал детей.

– Сегодня в деревне умерли двое маленьких детей – брат и сестра, от неизвестной болезни.

– Я ничего не знаю, – быстро проговорил Бори, опуская голову.

– Да тут и знать нечего. Они пили воду, которую вы заразили.

Борн молчал.

– Я все знаю, – продолжал полковник, – вас спустили с самолета вчера, под прикрытием воздушной атаки. Я так понимаю, что это опыт?

– Опыт, – вяло сказал Борн.

– Безнадежный опыт. Ни один красноармеец не пострадал. Зато было несколько смертных случаев среди населения. Хотите убедиться? Товарищ дежурный, покажите ему детей. Стойте, я сам пойду.

Борна почти насильно втолкнули в домик с черепичной крышей. Дети лежали на столе рядышком, прикрытые простыней. У изголовья горела свеча.

– Простите, – сказал полковник, – мы пришли снова. Вот убийца ваших детей.

Мужчина с трубкой приподнялся и, тяжело шагая, подошел к пленному.

– Что он сделал? – медленно сказал он.

– Он заразил воду в окрестностях.

Борн молчал.

– Послушайте, Борн, – сказал полковник, – может быть вы объясните, заразительно ли это через воздух?

– Я сам не знаю, – тихо сказал Борн, – мы работали только на кроликах.

– Мерзавец! – раздельно сказал мужчина с трубкой и отошел к стене.

– Можно идти, – проговорил полковник.

Пленного вывели на улицу.

– Посадить его отдельно от первого и дать ему карандаш и бумагу. Утром приготовить наряд для отправки обоих в штаб бригады.

– Что со мной будет? – тяжело дыша, спросил Борн.

– Ничего. Вы рабочий. Я надеюсь, что в вас проснется хоть капля совести. Я сам бывший красильщик. Но я ничего от вас не требую.

* * *

В середине ночи снова за холмами загудели пушки. Наступало самое напряженное время суток – вторая половина ночи. Летучая почта доставила новое задание комбрига. Полковник сидел с начальником штаба над картами, когда запел полевой телефон и дежурный связист принял сигнал «воздушная тревога».

Сигнал был мгновенно передан по полку. Не прошло и трех минут, как с черного беззвездного неба донесся рокот моторов. Небо на секунду озарилось яркой вспышкой и ослепительная звезда стала медленно спускаться вниз, бросая дрожащий мертвенно-белый круг света на безмолвные крыши и огороды.

Это был осветительный снаряд. За ним последовали два других. Они медленно падали на парашютиках. В деревне все было тихо.

Молодые москвичи из пополнения сидели у прожекторов наготове. Они знали все оттенки в гуле моторов. Они знали, что самолеты пошли ниже. И тут вдали что-то тяжко грохнуло. Дрогнула земля, с криком взвились где-то птицы. Упала бомба.

Полковник приказал не отвечать. Гул моторов нарастал, наблюдатели сообщили о второй группе самолетов.

Одновременно с гулом моторов со стороны холмов донеслась далекая тяжелая дробь бронебойных пулеметов второю эшелона. По-видимому там шли танки.

Еще раз полыхнуло и грохнуло где-то за деревней. Следующий снаряд ударил прямо в деревенскую площадь и поднял огромную тучу земли, досок и черепицы. Противник обстреливал деревню не по наблюдению, а по плану. Предполагалось, что здесь расположена красная часть.

Молодые люди из пополнения, наконец, плучили возможность доказать свои способности. В их расположении запищал телефон, и командир приказал приготовиться. С поста управления включили прожекторную установку. За тяжелым сеточным стеклом раздалось шипение, которое затем перешло в глухой гул. Широкий сноп света метнулся на пять километров ввысь и уперся в обгоняющие друг друга облака, похожие на дым. Невдалеке лейтенант орудовал регулятором на доске звукоулавливателя. Четыре трубы двигались, как бы шаря и прислушиваясь. Вместе с трубами автоматически двигалось в стороне и неуклюже огромное блюдо прожектора. Зеркало-отражатель сияло нетерпеливым блеском. Световой столб, как нож, резал облака и, наконец, остановился, нащупав быстро летящие белые крылатые существа, похожие в столбе света на гигантских насекомых. «Искатель» выполнил свою работу. Теперь к нему присоединились «сопроводители», и еще четыре таких же белых столба взметнулись к мутному небу. Один из них задел еловые леса Гохвадьда.

Сразу же в полосе яркого света вспыхнуло длинное белое облако, за ним другое, третье… Зенитчики и прожектористы работали точно и быстро.

– Ишь ты, – проговорил полковник, опуская бинокль, – шоферский клуб как действует.

Немного пониже, в лощинке, наводчик, привалившись грудью к рычагам и не спуская глаз с концентрических кругов диоптра, с трудом сдерживал мощную вибрацию тройного зенитного пулемета.

Земля вздрагивала, в штабе мелко звене стекла, в конюшнях нервничали деревенские лошади и собаки, повизгивая, жались поближе к людям.