Эпох скрещенье… Русская проза второй половины ХХ – начала ХХI в.

Анализ публицистики Ф. А. Абрамова позволяет говорить о влиянии на его мировоззрение идей Л. Н. Толстого, которого он ценил за «поиск истины, поиск веры и смысла человеческого бытия <…> неукротимое желание сделать себя и других людей чище и лучше» (с. 150). Абрамову импонировала гуманистическая по своей природе вера Л. Н. Толстого в человека, в его способность собственными силами достичь нравственного совершенства. Идея нравственного самоусовершенствования и самовоспитания личности была воспринята Ф. А. Абрамовым и трактовалась им как «душевная работа каждого, строительство собственной души, каждодневный самоконтроль, каждодневная самопроверка высшим судом, который дан человеку, – судом собственной совести» (с. 102). Если, по замечанию А. М. Мартазанова, каждый из «деревенщиков», к числу которых причисляли и Ф. А. Абрамова, «ставил во главу угла какие – то специфические, близкие и дорогие именно ему ценности прежней деревенской жизни и, соответственно, предъявлял современности свой особенный счет»16, то, говоря об авторе «Братьев и сестер», справедливо выделить совесть как одну из определяющих категорий в его творчестве. Данное понятие не только нравственно – духовное, но и философское, предполагающее «ответственность человека и за собственные действия, и за все то, что происходит вокруг него»17. Такая дефиниция была наиболее близка Ф. А. Абрамову. В полной мере она характеризует и мировосприятие Михаила и Лизаветы Пряслиных, Анфисы Петровны, Лукашина, Ильи Нетесова («Братья и сестры»), Анания Егоровича («Вокруг да около») и др.

По словам вдовы писателя Л. В. Крутиковой – Абрамовой, в стремлении «жить по совести, по законам добра и справедливости»18 он видел национальную идею. Центральное место этой проблеме писатель отводил в своих публицистических выступлениях разных лет – «О хлебе насущном и хлебе духовном», «Слово в ядерный век», «Самый надежный судья – совесть», в открытом письме «Чем живем – кормимся»). Наиболее остро вопрос о дефиците совести как гаранте и регуляторе в межличностных отношениях ему удалось поставить в последних двух романах тетралогии «Братья и сёстры» – «Пути – перепутья» и «Дом».

В дневниковых записях Ф. А. Абрамова разных лет есть немало размышлений о его собственном нравственном выборе – порой мучительном, полном сомнений, требовавшим от него мобилизации всех духовных и физических сил, преодоления страха преследования, но чаще – бескомпромиссном, категоричном. Это было связано с необходимостью обращения в Союз писателей с письмом в поддержку А. И. Солженицына, с фактом неправомерности закрытия журнала «Новый мир». Значительное внимание писателя к духовно – нравственным проблемам современности связано с его дружбой с Д. С. Лихачевым, много писавшим о совести как некой душевной необходимости и основе гражданского общества.

Ф. А. Абрамов не принимал философию смирения и непротивления, ставшую, по его убеждению, одной из причин разорения русских деревень в 70–80 – е годы ХХ века. Напротив, он постоянно призывал к гражданской активности и ответственности за происходящее вокруг, не принимая революционный путь преобразований жизни: «Единственный путь, – писал он, – путь, сформулированный Гоголем в «Ревизоре», – бери метлу и мети свою улицу» (с.745). В этой гоголевской мысли, на наш взгляд, для Ф. А. Абрамова соединились главные для него идеи личной активности, ответственности, самовоспитания и «самого большого счастья» – работы.

Центральные для мировоззренческой системы писателя идеи личной активности, ответственности и самопожертвования сближают его творчество с идеалами почвенников. Представители этого литературно – общественного направления, сложившегося в России в 60 – е годы XIX века (Ап. Григорьев, Н. Н. Страхов, Ф. М. Достоевский), считали, что в условиях её социально – культурного развития необходимо опираться на национальную традицию, народную почву. Единение сословий, по их мнению, было необходимым условием духовного и социального развития России, так же, как сохранение патриархальности русского крестьянства и деревни. Народоцентризм убеждений почвенников оказался близок всем авторам деревенской прозы, к числу которых относили и Фёдора Абрамова. Идеи объединения интеллигенции и народа как двух частей одной нации он планировал развить в романе «Чистая книга», закончить который ему не удалось.