Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии

Величина Гинчинских склепов при высоте до 1,65 м довольно разнообразна. Для овально-круглых небольшие размеры — 3,70×3,40 м (склеп 2), наименьшие — 1,85×1,65 м (склеп 3); для четырехугольных — от 2,30×2,20 м (склеп 4) до 1,60×1,50 м (склеп 11), причем, как правило, все склепы к основанию расширяются на 0,10-0,25 м. Земляной пол у некоторых построек прикрыт тонкими каменными плитками (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 14 и след.). Обряд погребения, практиковавшийся в Гинчи, довольно сложен. Лишь пять склепов в Гинчи представляли могилы, предназначенные для одного-двух умерших, основная их масса независимо от формы являлась местом коллективных захоронений (табл. 99, А-Г). Они располагались в три-пять ярусов, которые разделялись плитами или даже специальными перекрытиями (склепы 9 и 13). Количество погребенных в них весьма велико — от 16 до 50 человек. М.Г. Гаджиев рассматривает ярусность склепов и явное стремление отделить умерших друг от друга, как начало процесса замены коллективных захоронений индивидуальными (в социальном плане — обособление отдельных семей от больших патриархальных коллективов). Как пример можно привести склеп 5, в котором было погребено 50 человек, но эта могильная постройка, помимо того, что имела пять ярусов, была еще разделена вертикально поставленными плитами на отдельные отсеки, содержавшие до трех скелетов. Эти отделения М.Г. Гаджиев сравнивает с особыми погребальными сооружениями — каменными ящиками, обычно содержащими останки одного умершего (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 110).

В склепах обнаружены скелеты в сидячем, скорченном и вытянутом положениях, причем то или иное положение характерно для каждого склепа. Так, в склепе 5 преобладали сидячие костяки, в склепе 2 — скорченные на правом или левом боку, в склепе 3-13 из 16 костяков лежали вытянуто на спине. Интересно, что положение умерших в каждом склепе от яруса к ярусу заметно меняется, хотя четкие закономерности в этом отношении пока не выявлены (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 20–37, 40–57, 112). Умерших погребали в склепах с заметным стремлением обращать их головами на восток с отклонениями к северу или югу.

В процессе раскопок могильника обнаружены три очажные ямы, обложенные небольшими валунами, даже внутри склепа 2 найден слой кострища; кости скелета, лежавшего под ним, были обуглены. Как видно, очищение умерших огнем имело место во время похорон (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 112–114).

Детские гробницы (их две) представляли собой такие же склепы в три-пять рядов каменной кладки (диаметр одного 0,72 м при высоте 0,40 м, диаметр другого 0,75-0,90 м, высота 0,50 м), но с костями одиночных детских захоронений (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 90, 91, 115).

15 детских захоронений найдены и в крупных глиняных сосудах. Все они лежали возле трех склепов (5, 9, 13) и были обращены устьем на юг и юго-запад. Каждый такой сосуд, отличавшийся массивностью и высотой (до 58 см), содержал по одному скелету, которые, вероятно, лежали на боку, головой к горловине (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 91–101, 115–117).

В связи с необычностью ритуала, практиковавшегося при захоронении детей, М.Г. Гаджиев сделал предположение, что у населения, оставившего Гинчинский могильник, «существовал сложный погребальный обряд, требовавший хоронить покойников по возрастному принципу: взрослых в склепах, детей в гробницах, а младенцев в сосудах» (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 116). С этим можно было бы согласиться, если бы не малое количество детских захоронений, приходящиеся на огромное (более 180 человек) захоронение взрослых. В древности дети умирали очень часто, об этом свидетельствуют специальные исследования. Вероятно, общество, оставившее Гинчинский могильник, не избежало этой участи. Необычность встреченных в Гинчи могил (небольших гробниц и кувшинов) заставляет думать, что таким образом хоронили далеко не всех детей. К сожалению, в данном случае можно строить только предположения, не предлагая ничего вполне конкретного. Сам обряд захоронений в кувшинах не может считаться характерным для Северо-Восточного Кавказа. Проникнув в эту часть страны из Средиземноморья и Малой Азии, он не удержался здесь надолго. И совершенно справедливо М.Г. Гаджиев отмечает обычность для местной культуры самих сосудов, которые служили погребальными урнами (высокие, с узким дном, покрытые обмазкой) (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 117). При более длительной практике кувшинных захоронений можно было бы ожидать изготовления специальных сосудов, служивших только для погребений. Если же учесть наличие, правда, пока что только одного такого захоронения в приморской части Дагестана у сел. Берикей (Круглов А.П., 1958, с. 142), мимо которого издревле проходил путь в страны Востока, то, пожалуй, можно уже более определенно говорить о реальных связях Дагестана с Передней Азией. Инвентарь Гинчинского могильника детально опубликован (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 119 и след.), ограничимся здесь лишь его суммарным описанием.