Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии

Таким образом, в республике накоплены определенные, к сожалению, немногочисленные материалы, характеризующие культуру эпохи средней бронзы на различных ее этапах. В определенной мере они нашли свое отражение в книге В.Г. Алиева, в которой автор уделяет главное внимание памятникам с расписной посудой (Алиев В.Г., 1977). Однако известные материалы не обобщены, рассматриваемый период во всех его аспектах не изучен. Для этого необходимо сконцентрировать усилия как на полевом, так и на интерпретационном уровнях.

Итак, на протяжении многих десятилетий в каждой из закавказских республик накапливались материалы, характеризующие период средней бронзы; достаточно сказать, что на археологической карте зафиксировано уже 180 памятников этого времени (см. рис. 2), а их подлинное количество должно значительно превышать эту цифру. Разработки, как правило, велись локально, что характерно для кавказской археологии в целом; именно поэтому мы сочли целесообразным рассмотреть динамику изучения памятников этого периода раздельно, в пределах каждой из трех республик. Вместе с тем, суммируя эти достижения, можно заметить стремление исследователей к периодическому осмыслению всех накопленных материалов и их обобщению в рамках региона в целом. Так, после блестящих открытий в Триалети появились первые обобщающие исследования, подводящие итоги археологическим достижениям 30-40-х годов (Куфтин Б.А., 1941; 1948; Пиотровский Б.Б., 1949а). Они имеют непреходящее значение и сегодня как в плане информации о памятниках, так и в плане интерпретации последних, осуществленной на фоне широкого пласта переднеазиатских материалов. Достаточно обоснованными оказались и предложенные авторами датировки. Таким образом, известные тогда памятники были введены в исторический контекст, в котором эпоха средней бронзы заняла свое культурно-хронологическое место.

В течение последующих десятилетий шло интенсивное накопление материала; особенно яркими оказались вновь открытые грандиозные «царские» или «княжеские» курганы в Южной Грузии, в том числе и месхетский очаг триалетской культуры (Джапаридзе О.М. и др., 1981). В 70-е годы обосновывается периодизационная схема памятников в Триалети, базирующаяся на анализе развития ведущих элементов курганных погребений и на синхронизации последних с хорошо датированными комплексами Передней Азии (Гогадзе Э.М., 1970а, б; 1972). В результате триалетская культура предстала не как единовременное явление, а как культурно-исторический процесс, протекавший на протяжении нескольких столетий.

В 70-е годы были предприняты первые серьезные попытки осмысления богатых захоронений носителей триалетской культуры как явлений социальных (Массон В.М., 1973; Кушнарева К.Х., 1973; Киквидзе Я.А., 1976; 1983).

В 80-е годы наряду с накоплением новых и старых материалов выявилась тенденция к вычленению археологических культур периода средней бронзы. Это была назревшая необходимость, проистекающая из неоднородности известных памятников. Так появилась беденская, а позднее бедено-алазанская культура (Дедабришвили Ш.Ш., 1979; Гобеджишвили Г.Ф., 1980; Глонти Л.И., Джавахишвили А.И., 1987), как бы открывавшая путь дальнейшему развитию триалетской культуры. Обрисовались границы и ведущие признаки западногрузинской или протоколхской культуры, резко отличающейся от остальных закавказских культур периода средней бронзы (Микеладзе Т.К., 1990). В связи с подготовкой настоящего издания были собраны воедино и проработаны все разрозненные материалы, хранящиеся в фондах республиканских музеев Закавказья. Это позволило высказать предположение о существовании в конце III — первых веках II тысячелетия до н. э. еще трех родственных между собой культур, трактовавшихся в свое время А.А. Мартиросяном как хронологические группы памятников — кармирбердской, севано-узерликской, кизылванкской (Мартиросян А.А., 1964, с. 47–73), очертить примерно их границы и наметить в первом приближении время их бытования (Кушнарева К.Х., 1982; 1983; 1985; 1986). При этом автором была сделана оговорка, что на современном уровне знаний бытование упомянутых культур может быть обосновано пока только керамикой. Параллельно велись интенсивные раскопки и исследования, направленные на «наполнение» конкретными признаками кармирбердской культуры (Симонян А.Е., 1982; 1983; 1984а, б; 1987б), в результате сегодня она вырисовывается как одна из наиболее устойчивых закавказских культур рассматриваемого периода. Вместе с тем в последнее время обнаружение кармирбердских материалов в нетрадиционном контексте вызвало к жизни новую концепцию о социальном и хронологическом аспектах культур периода средней бронзы Южного Кавказа (Симонян А.Е., 1987а; 1990).