Эпоха героев и перегретого пара

Напряжение нервов в ожидании неприятеля достигло предела. Ежедневные наряды, учения и занятия для солдат превратились из обузы во благо, отгоняя дурные мысли, хоть и не каждый сие осознавал, бегая с ружьём наперевес по выжженной степи. Самые несущественные бытовые мелочи вдруг обрели особое значение, как и совсем пустячные события, как-то: бродячая собака забежала в расположение батальона, захромала офицерская лошадь, в небе кружит хищная птица... Голова ищет спасения, не желая погружаться в раздумья о главном и страшном.

Некоторое оживление принесло прибытие гусарской дивизии под командованием генерал-майора Дениса Васильевича Давыдова. Весёло-пренебрежительное отношение к жизни и смерти этих молодцов, которым позавидовали бы и французские мушкетёры, и шотландские королевские стрелки, было заразительным. Сам Давыдов, постаревший с двенадцатого года, оставался по-прежнему неукротимым, закатил пирушку, зазвав соседей; даже сдержанный Паскевич не препятствовал и сам с благодарностью принял приглашение - командиры дивизий, бригад и полков не должны перегореть до боя.

Звучали лихие тосты, знаменитый партизан горланил 'Я люблю кровавый бой, я рождён для службы царской!', а Строганов недоумевал, как Государь решился бросить на турок самый главный резерв - Его Императорского Величества лейб-гвардейскую Бородинскую кавалерийскую дивизию. Не хотел, чтобы отборные молодцы нагуливали жир в тылу?

Сражение, вошедшее в историю как Днепровская битва, Александр Павлович встретил, лёжа в мокром мундире на горячей крыше центрального в линии бронехода. До соседних полсотни саженей, потому бригадный генерал намеревался отдавать приказания через сигнальщика, который флажками покажет команду наездникам на других крышах, а те - дальше по цепи и своей сотне, окружающей машину... Так думалось до боя, а получилось совершенно иначе.

Девлет-Гирей вынужден был с марша развернуться и принять бой, ибо попытка уклонения привела бы к русскому удару во фланг или в тыл. Единственную возможность он увидел в опрокидывании спешно и сумбурно отмобилизованного русского войска, уповая на сей шанс всецело и призвав в помощь Аллаха.

Степь огромна. Армии сошлись же на клочке земли менее чем в десяток вёрст по фронту. На левом русском фланге пролегла изрядная балка, пехоте одолеть её не сложно, а кони могут и ноги поломать. Строганов отогнал лишние мысли. О прикрытии флангов или контр-охвате есть кому озаботиться. Для его бригады всё решится за час-полтора вкруг огнедышащих железных коробок.

В центре, где двинулись бронеходы, Паскевич перемудрил с применением артиллерии. Он счёл, что бронеходные пушки должны приблизиться на полторы версты к месту развёртывания османских орудий и выбить её, пользуясь большей дальнобойностью и защищённостью в броневых коробах. Полевая артиллерия откроет пальбу по налетающей коннице, находясь за линией бронеходов и стреляя поверх голов... Никто и никогда в этом веке не расставлял пушки столь необычно, однако никто не пользовал их совместно с бронеходами. Опыт нарабатывается на русской крови.

Одна ошибка сказалась, когда османские орудия загрохотали первыми. В облаках пыли и дыма, заполнивших турецкие позиции, ни один Финист Ясный Сокол не рассмотрел бы, как их артиллерия снимается с передков и поворачивается дулами вперёд. Просто в один момент донеслось приглушённое бабаханье, среди мутной стены над позициями мелькнули вспышки наподобие зарниц при грозе, а в сторону бронеходов рванулись по воздуху зловещие чёрные точки.

Строганов заскрежетал зубами. Мусульмане стреляют плохо - облака золы и песка мешают их наводчикам. Но и нашим они не в помощь! Значит, артиллерия в этом бою не оправдает надежд. Но, по крайней мере - постарается, заявила пушка центрального бронехода, оглушительно рявкнув.

Железная кровля, разогревающая больше и больше с каждой минутой, сильно вздрогнула, будто по ней ударили кувалдой, уши заложило близостью выстрела, спереди заволокло пороховым дымом. И это только начало! Пушка палила, наверно, до двух раз в минуту, с обеих сторон доносилась столь же частое нестройное громыхание из других бронеходов, сзади ревели стволы единорогов, превращая горелую степь в игрище бога войны...

Строганов понял, что о каком-то управлении бригадой и речи быть не может, каждая сотня сама за себя. Самоход полз удручающе медленно, делая в час не более полутора вёрст, поминутно останавливаясь, видимо - для лучшего наведения орудия. Порой он застревал, даже на мельчайших подъёмах и неровностях, тогда пехотинцы наваливались на его корпус и прицепную тележку, проталкивая вперёд многопудовую и непрерывно палящую громадину. Но это пока татары не прорвались вплотную.

Пехота дала залп с полуверсты, успела дважды перезарядиться, ибо конникам пришлось преодолеть груду человечьих и конских трупов, что во множестве устилали степь после каждого залпа. Вразнобой бахали бортовые бомбарды, засыпая кавалерию дождём из картечи. Пушка опустила ствол, бросив артиллерийскую дуэль, и буквально вымела пространство перед машиной.