Глава первая. Гонение Траяна
Известный историк Гиббон говорит:"Если бы кому‑нибудь из историков поручено было указать на такой период всеобщей истории, в продолжение которого человечество наслаждалось наибольшим спокойствием и благоденствием, то он без малейшего колебания мог бы указать на промежуток времени между смертью Домициана и возвышением Ком–мода (96–180 гг.). Беспредельная Римская империя процветала в это время под управлением монархов, руководимых мудростью, добротой и справедливостью"*.
______________________
* Geschichte des Romischen Reichen. Deutsche Auflage. Leipz., 1854. I Band. S. 122.
______________________
Так характеризует Гиббон указанную почти столетнюю эпоху. Если действительно эта эпоха была такой, какой выставляет ее Гиббон, то во всяком случае не без исключений, и весьма важных. К исключениям принадлежало положение христиан этого времени.
Имеем в виду положение их при таких гонителях христианства во И веке, какими были Траян и Марк Аврелий.
Гонение Траяна в начале II века (99–117 гг.) было первым систематическим гонением на христиан. Мы называем его систематическим потому, что оно вытекало из сознания, правда, еще более инстинктивного, — из сознания опасности, какою грозило христианство твердости языческой Римской империи, связанной в отношении ее прочности неразрывными узами с религией, из сознания, что новое религиозное общество, угрожая твердости языческой религии в Империи, угрожало в то же время незыблемости самой Империи*. Этим гонение Траяна существенно отличается от других гонений, бывших до этого времени и носивших характер случайности. Траян не был каким‑нибудь слабоумным, но жестоким тираном, который по своему слабоумию вынужден бывает уступить страстям толпы или влиянию лиц, по своим расчетам возбуждающих гнев властелина, — Траян не был ни Нероном, ни Домицианом. Он был муж серьезного ума, поклонник филантропической философии своего времени, друг лучших людей века — Тацита и Плиния Младшего, был искусным политиком. Он руководился государственным благоразумием, но это‑то благоразумие и побудило его санкционировать гонение против христиан. Поставив своей задачей снова поднять начинавшее дряхлеть римское государство, он был ревностным поборником язычества, и Плиний восхваляет его благочестие, хотя, быть может, это благочестие и не было искренне. Отсюда новая религия не могла ждать от него пощады…** Притом же он был очень подозрительным ко всяким вновь возникающим обществам и союзам; он видел в них опасность для государственного благосостояния. Опять условие, которое не могло обеспечить благополучия для христианского общества, носившего в себе корпоративный дух. Впрочем, мы сказали бы слишком много, если бы стали утверждать, что отвлеченное сознание Траяна о каком‑либо вреде и опасности со стороны христианского общества для Империи само по себе вызывало гонение на христиан. Нет. Дело было проще. Не от идеи пришел он к факту гонения, напротив, от явлений, какие встречала государственная практика его времени, приходит он к идее гонения на христиан. Встретилось поразительное явление, которое требовало, чтобы на него наложена была тяжелая рука, задерживающая его рост и распространение; иначе, оставляя дело в его настоящем положении, можно было подготовить большое затруднение, опасность для будущих времен Империи. Объясняемся.
______________________
* Языческое правительство этого времени смотрело на распространение христианства как на распространение"заразы"(см. ниже).
** Pressense. Gesch. der drei Jahrh. der christl. Kirche. 2 Theil. S. 242. В том же роде: Keim. Rom und Christenthum. Berlin, 1881. S. 511–512; Champagny. Die Antonine. Deutsche Ausgabe von Doehler. I Band. S. 49. 58. Halle.
______________________