Эпоха и кино

Не знаю, каким образом созрело это решение, но накануне открытия в Бухаресте международного совещания редакторов коммунистических газет я с коробками фильма «Встреча на Эльбе» был отправлен в Бухарест, откуда на том же самолете совершил перелет в Берлин, из Берлина в Прагу, из Праги в Варшаву и, наконец, в Москву. Все путешествие заняло трое суток. Фильм «Встреча на Эльбе» в первые дни его экранной жизни был чем-то вроде газетной передовицы.

Когда четверть века тому назад особенно обострилась борьба двух противоположных направлений в международной политике — мирного и агрессивного, — возникло всемирное движение в защиту мира. Советские люди приняли в этом движении активное участие, потому что идеалы и стремления сторонников мира отвечают нашей политике, потому что политика Советского социалистического государства ставит своей первостепенной задачей сохранение и укрепление мира между народами, полное и всеобщее разоружение, запрещение ядерного оружия, мирное разрешение спорных вопросов.

Высокий гуманизм, ненависть к войне, варварству, фашизму — естественное стремление людей различных политических и религиозных убеждений. Мне близка, бесконечно дорога мысль Л. Н. Толстого о том, что «люди порочные все время объединяются и составляют большую силу и что надо, чтобы люди честные сделали то же самое». Движение за мир объединило честных людей всего мира, и, соединившись в борьбе за мир, они стали большой и действенной силой.

Встреча с театром

В работе над фильмом «Весна» принимали участие артисты Театра имени Моссовета Ф. Г. Раневская, И. С. Анисимова-Вульф и Р. Я. Плятт. После окончания съемок Ф. Г. Раневская стала тянуть Л. П. Орлову в свой театр.

Первой ролью в театре была роль Джесси Смит, одна из главных в пьесе «Русский вопрос». Любовь Петровна стала напряженно думать над ее собственной трактовкой. Пьеса была поставлена одновременно в семи театрах Москвы. Так что начинающей драматической актрисе Орловой было над чем подумать. Работа эта оказалась плодотворной. «Правда» в театральном обзоре отмечала, что образ, созданный Л. П. Орловой, наиболее глубок и содержателен среди других, словно представленных на смотр-конкурс трактовок Джесси Смит.

Летом 1947 года, возвращаясь с Венецианского фестиваля, мы встретились в Париже с Жаном Полем Сартром. А до этого мы уже видели сделанный по его пьесе «Лиззи Мак-Кей» фильм, в котором разоблачался «американский образ жизни» и раскрывалась сущность расовой дискриминации. Писатель заметил, что был бы доволен, если бы его пьеса заинтересовала советский театр, а Любови Петровне он предназначил роль главной героини. Мы дружно высказали писателю свое мнение о пьесе. Нам показалось, что в ней нет четкой позиции самого автора, он как бы оставался в стороне от острейших вопросов современности.

— А что еще, по-вашему, нужно мне сделать? — деловито осведомился Сартр.

— Написать еще одну сцену, в которой будет определенное осуждение лживого поведения представителей правящих буржуазных классов, осуждение расовой дискриминации.

Через несколько дней Сартр прислал в гостиницу 12 написанных его рукой страничек. Мы привезли это дополнение к пьесе в Москву.

Так, вопреки первоначальной — расплывчатой — позиции Сартра мы получили от него дополнение, которое делало пьесу социально направленной.

Ситуация в пьесе весьма острая, даже пикантная. Героиня — проститутка. Но она более честна, более справедлива, чем сенатор и его окружение.

Спектакль был блестяще поставлен Анисимовой-Вульф в Театре имени Моссовета. Орлова сыграла Лиззи Мак-Кей 500 раз.

На четырехсотом представлении присутствовал автор пьесы. Спектакль произвел на него сильное впечатление. «Меня особенно восхитила талантливая игра Любови Орловой, — писал он в газете «Советская культура». — После представления я сказал актрисе, что я в восторге от ее игры. Это не был пустой комплимент. Любовь Орлова — действительно лучшая из всех известных мне исполнительниц роли Лиззи Мак-Кей».

С тех дней и началась наша творческая дружба с театром. Моему непосредственному участию в его работе предшествовала следующая история. Она началась с письма, датированного 31 декабря 1960 года.

«Милая Люба, — простите, что без отчества… — мне хочется, чтобы Вы приехали в Париж посмотреть одну пьесу… Я бы ее для Вас перевела.

Пьеса особенная. Она смонтирована из писем Бернарда Шоу и актрисы Патрик Кэмпбелл, из сорокалетней переписки между ними. Диалог — это их настоящие слова, взятые из писем.