Эпоха и личность. Физики. Очерки и воспоминания

Сложно ли было в этих условиях убедить немецкое крестьянство и другие промежуточные и колеблющиеся слои населения Германии, ранее голосовавшие за националистов и другие правые партии, проводившие курс Рапалло, да и бедствующих рабочих, что не от России, не от коммунистов они могут ожидать спасения?

Таким образом, все, что происходило в СССР в эти критические годы, толкало значительные массы немецкого народа к другому полюсу. Но и этого было мало. Не менее важно и то, что в этот решающий исторический момент левые силы были расколоты. Коммунисты оказались в полной изоляции, потому что Сталин называл социал-демократов не иначе как социал-фашистами, а любое сотрудничество с ними считалось предательством, лишь ослабляющим коммунистов. Только когда во Франции возникло мощное народное движение за «Народный фронт против фашизма и войны»,[123] в 1936 г. пришедший к власти и действительно преградивший дорогу фашизму во Франции, Сталин, а следовательно, и Коминтерн признали необходимость сотрудничества со всеми левыми силами.[124] Однако для Германии это было уже поздно. Единый фронт осуществлялся после этого лишь в движении Сопротивления во время войны.

Результатом и было то, что немецкий народ сделал выбор в пользу Гитлера. Как могло это случиться с нацией, обладавшей старинной культурой, давшей миру великих ученых, писателей, художников, религиозных деятелей и философов, с нацией, давшей основателей научного социализма?

Но этот народ переживал безработицу и голод на уровне, грозившем привести к вымиранию. Он испытывал не только физические страдания, но и чувство унижения. Талантливые головы и умелые руки, способные превосходно справляться с любой работой, были обречены на бездействие при наличии великолепной промышленности. Они были беспомощны, когда речь шла о спасении их голодных детей. Все это не могло не вести к всеобщему озлоблению. Вопрос был только в одном: перерастет ли это озлобление в «святую злобу», которую увидел Александр Блок в «Двенадцати» и которую, по его словам, вел за собой Христос «с кровавым флагом» (тоже кровавым!), или в троглодитскую злобу «сверхчеловеков», способных убивать младенцев и устраивать костры из книг, в злобу, вдохновляемую фюрером с его освенцимами и душегубками. Внешние причины, о которых говорилось выше, покончили с колебаниями, выбор был сделан.

Огромна вина Сталина перед человечеством. Своей безумной внутренней политикой (жестокая сплошная коллективизация, некомпетентное ускорение индустриализации, голод и чудовищный террор) он не только разрушил сельское хозяйство в нашей стране, физически уничтожил многие миллионы крестьян, создал хаос в промышленности и голод в стране. Именно всем этим, а также непостижимой изоляцией немецкой компартии от других левых сил он объективно открыл Гитлеру путь к власти, толкнул прежде всего все крестьянство, а также другие средние слои в его объятия и тем самым спровоцировал вторую мировую войну.

ЛИТЕРАТУРА

1. Knickerbocker H. R. The German crisis. — N.Y.: Farrar and Rinehart, 1932. 256 p.

2. Буллок А. Гитлер и Сталин. Жизнь и власть. Сравнительное жизнеописание. В 2 т. / Под ред. И. А. Неманова. — Смоленск: Русич, 1994. Т. 1. 528 с.

3. Черчилль У. Вторая мировая война. Пер. с англ. Т. 4. — М.: Воениздат, 1955. 960 с.

4. БСЭ. 3-е изд. Т. 24-Н. С. 146.

5. Народное хозяйство СССР за 70 лет. — М.: Финансы и статистика, 1987.

6. Niclaus К. Die Sowjetunion und Hitlers Machtgreifung. — Bonn: Rohrscheid, 1966.

ЛАНДАУ Лев Давидович

(1908–1968)

Ландау и другие «… Verkl"arungen und Neubegr"undungen…» [125]

С Ландау меня познакомил Юрий Борисович Румер сразу после того, как я закончил МГУ в 1935 г.

Румер, вернувшийся в начале 30-х годов из Германии после нескольких лет работы у Макса Борна, читал нам часть курса теоретической физики. Он был элегантен, вел себя непринужденно, читал лекции ясно, как-то легко, не скрывая, говорил, что сам учится: университет он кончал как математик. Однажды я встретил его на факультете с «Оптикой» Планка в руке (палец заложен на определенной странице). «Учу физику», — сказал он мне с улыбкой, быстро, пружинящей походкой проходя мимо.

Не стесняясь, мог ответить на вопрос студента: «Не знаю, этого я не понимаю, постараюсь ответить в следующий раз». Был обаятелен, блестящ, доброжелателен.