Эпоха Куликовской битвы

И пошел в спальню свою, послав скоро за братом своим, князем Владимиром Андреевичем, а он же был в области своей в Боровске, и за всеми воеводами своими местными. Князь же Владимир Андреевич пришел на Москву скоро. Князь же великий, видев брата своего, князя Владимира, и прослезился скоро и, взяв его за руку, пошел с ним в комнату, наедине сказав ему: «Слышал ли, брат, о надвигающейся скорби на нас, о нашествии поганых?.».

Обращает на себя внимание сходство образов Ильи Муромца и князя Владимира Андреевича. Наметившееся в данном эпизоде, это сходство усиливается с развитием сюжета.

«Отвечал же князь Владимир великому князю, сказав: «Ты глава всем главам и государь всей земли Русской. Как объят ты великою печалью об этом?.. Надлежит, государь, всем головам нашим любезно под мечом умереть… нежели нам в рабстве быть под рукою злочестивого сего Мамая, лучше, государь, нам почетную смерть принять, нежели позорную жизнь видеть!»

Почти те же слова произносит в былине Илья Муромец, обращаясь к богатырям:

Уж вы удалы добры молодцы!
Постоим-ка-ся мы за веру христианскую,
И за те же за храмы за Божие,
И за те же честные монастыри
И своею мы кровью горячею,
И поедем мы в далече чисто поле,
На рать — силу великую,
Поедем мы все, покаемся…
А не приедем из того побоища Мамаева, —
Похорони (князь) наши тела мертвые
И помяни русских богатырей,
И пройдет славушка про нас немалая.

Недаром Владимира Андреевича называли главным героем Куликовской битвы. В памяти народа Владимир Хоробрый почти равен Илье Муромцу, великому богатырю русскому.

Не вызывает сомнений, что с былинными богатырями олицетворяли на Руси самых известных князей, причем не только «положительных» героев, но и тех, о ком сохранилась в народе сомнительная, спорная слава. Так обращает на себя внимание необычный персонаж былины — Василий Прекрасный, родственник ордынского хана. Возможно, былина донесла до нас отголоски конфликта 1394 года, когда после смерти Бориса Константиновича (бывшего нижегородского князя) оба племянника его, Василий и Семен Суздальские, бежали из Суздаля в Орду и стали служить там ханам. Обращает на себя внимание тот факт, что Василий Прекрасный описывается в былине не как, к примеру, Тугарин Змеевич, а как типичный русский богатырь:

Садился тут Василий на добра коня,
Поехал Василий во Киев-град,
Не дорогой ехал, не воротами,
Через стены скакал городовые,
Мимо башенки те наугольныя,
Подъезжал ко двору ко княжескому,
И соскакивал с добра коня удалой…

Разумеется, Василий Прекрасный — это собирательный образ, а не конкретный Василий Суздальский, поэтому некое его «раздвоение» в дальнейшем тексте и «временной сбой» не должны сбивать нас с толку. Память былины своеобразна и избирательна, а позднейшие наслоения искажают первоначальный текст, так что с течением времени прошедшие события становятся полусказочными, легендарными.

Историчность былины подтверждают и летописные источники. Так, и в былине и в летописях рассказывается, что великий князь попытался откупиться от Мамая, решить дело миром. В былине Василия Прекрасного, посла Мамая, щедро «дарят золотой ка зной»:

Подарили один кубчик чиста золота,
А другой-от подарили скатна жемчуга,
Да дарили еще червонцей хорошиих.
Дарили еще соболями сибирскими,
Да еще дарили кречетами заморскими,
Да еще дарили блюдами однозолотными,
Да бархатом дарили красныим.
Принимал Василий подарочки великие
И вез к Мамаю в белополотняный шатер.

Как известно из «Сказания о Мамаевом побоище», возобновление выплаты дани «по старине» Мамая не удовлетворило, ему этого уже было мало. И тогда собираются под знамена великого князя «князья белозерские с многими силами… Пришел князь Симеон Федорович, князь Семен Михайлович, князь Андрей Кемский, князь Глеб Каргопольский и Андомский. Пришли же князья Ярославские: князь Роман Прозоровский, князь Лев Курбский, князь Дмитрий Ростовский, и с ними князья многие, и бояре, и дети боярские».

Собираются на клич Ильи Муромца русские богатыри, названные в былине поименно: