Эпоха Куликовской битвы

И оживают картинки из прошлого. Военно-исторические клубы показывают сценки из средневековой жизни. Проходят конкурсы, турниры и показательные сражения. Апофеозом праздника является большое показательное сражение — реконструкция боя эпохи Куликовской битвы. На этот спектакль приезжают полюбоваться туристы из Тулы, Москвы и других городов.

А после сражения вместе сидят у ночных костров, разговаривают об истории и о жизни «русские богатыри», «татарские воины» и «европейские рыцари»… И поют песни.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

Повесть о царевиче Петре — один из интереснейших памятников житийной литературы эпохи монгольского владычества. Эта повесть прекрасно иллюстрирует отношения между православной церковью, русскими людьми и золотоордынской властью. Показательны два момента — царевич Петр стал святым не за какие-то сверхъестественные заслуги. Он не был монахом, отшельником или чудотворцем. Он просто всей душой принял православную веру и, приехав на Русь, действительно стал жить по церковным заветам. Но, видимо, это было таким редким явлением, что Петр сразу стал выделяться среди остального народа.

Русские ростовские князья в повести представлены по-разному, то с хорошей, то с плохой стороны, но все они не лишены обычных человеческих слабостей. А ордынский хан в повести представлен как высшая земная справедливость. Обращение за судом в Орду всегда приводит к законному, справедливому решению.

ПОВЕСТЬ О ПЕТРЕ, ЦАРЕВИЧЕ ОРДЫНСКОМ

Как Петр, племянник хана Берке, узнал страх Божий, приехал в Ростов в 1253 году и там крестился; как явились ему апостолы Петр и Павел на поляне, где теперь стоит церковь их имени и построен монастырь Епископ ростовский Кирилл отправился в Золотую Орду к хану Берке просить на храм святой Богородицы. От него хан услышал рассказ о епископе Леонтии, родом греке, который крестил Ростов в православную веру, получив на то благословение патриарха и князей русских, а еще раньше — благословение от греческого царя, от патриарха и от вселенского собора. Рассказал епископ Кирилл и о чудесах, которые доныне совершаются от мощей святого Леонтия у его гробницы. И много проповедовал епископ Кирилл евангельское учение. Хан Берке охотно слушал эти поучения, полюбил епископа Кирилла, пожаловал ему все, чего тот просил, и отпустил его домой. Напомню здесь, что по повелению хана Берке ярославские князья после смерти епископа Кирилла ежегодно присылали дары на украшение его гробницы.

В то время заболел единственный сын хана. От врачей не было никакой пользы, и тогда хан послал за ростовским епископом, обещая ему богатые дары, прося вылечить сына. Епископ велел служить молебны о здоровье больного по всем ростовским церквам, а сам освятил воду и отправился в Орду; там, окропив святой водой ханского сына, исцелил его. Обрадовался хан Берке, и весь дом его, и вся Орда его, и приказал каждый год посылать дары в Ростов на храм святой Богородицы.

Один молодой татарский князь, племянник хана Берке, находившийся всегда в свите хана, слушал поучения епископа Кирилла и был взволнован ими до слез. Он убегал в степь, чтобы наедине размышлять о слышанном, и думал так: «Наши ханы веруют в солнце и месяц, в звезды и огонь. А где же истинный Бог?» Он рассуждал так же, как когда-то праотец Авраам. Но тот был потомком благословенного рода, а этот юноша — благородный отпрыск злого племени. Решил он уехать из Орды вместе с епископом, посмотреть храмы Русской земли, увидеть чудеса, производимые святыми. «Ведь в наших краях не бывает чудес от солнца, от месяца, от звезд или от огня», — говорил он. В то время отца у него уже не было, а овдовевшая мать распоряжалась всеми богатствами их дома. Узнав о замысле сына, мать залилась слезами; она показала ему отцовские сокровища, чтобы отвлечь его от страшного намерения. А он роздал эти богатства бедным татарам, много сокровищ отдал епископу Кириллу. Он скрылся от своих близких, снискав тем Божию благодать еще раньше, чем принял крещение. Так древний Мельхиседек, царский сын, убежав из дворца, стал священником. О таких сказано в Евангелии: «Многие из первых станут последними, а из последних станут первыми».

Приехал он в Ростов, увидел храм, великолепный в своих золотых и жемчужных украшениях, сверкающий драгоценностями, как невеста. Услышал церковное пение, подобное хору ангельскому. В те времена в храме Богородицы левый клирос пел по-гречески, а правый — по-русски.

После церковной службы юный татарский княжич, хоть и язычник, воспламенился верой: огонь был в его сердце, свет луны в мыслях, солнце засияло в душе. Он упал к ногам епископа и сказал: «О праведник Божий, я размышлял о вере моих родителей и моего государя — о солнце, луне и огне, я понял, что это сотворено Богом, что ваша вера правая и благая, что ваш Бог истинный. Прошу тебя, дай мне святое крещение!»

Епископ с почетом выслушал его, беседовал с ним, велел ждать: он еще подумает о желании юного княжича.