Эпоха лишних смыслов

– В общем, я приехала к Арлиновой. Захожу в палату – а там он. Борис. Выглядит на двадцать пять. Но вполне реальный такой, не призрак.

– Ты по фотографии узнала? – Гера сел на диван и поманил меня к себе.

Я кивнула и устроилась рядом с ним.

– Еще один раз он подходил ко мне в книжном. Тут, в настоящем магазине. И дважды я видела его в прорывах. А снимок нечеткий, пол-лица не видно, фокус на Арлиновой. И все мы знаем, что Борис заперт в книге.

Гера задумчиво пощелкал телефоном.

– Он это, он, – вдруг подал голос Макс. – Я не думал, что Роза ошиблась, но все-таки хотел убедиться сам. Убедился.

– Очень надо, – проворчал Гера в ответ. – Если кто не понял, я опять гуглю, зубры вы мои, не умеющие пользоваться Интернетом.

– Что, правда не думал? – тихо поинтересовалась я.

– Правда, – мрачно отозвался Макс. – Два месяца рядом отучили в тебе сомневаться.

Я фыркнула и пожала плечами:

– Я сама-то решила, что у меня не все дома, что уж о тебе говорить.

– Ага, – сказал Гера телефону.

Я толкнула его в плечо.

– Да пока вы пикируетесь, решил поискать, как Арлинов из закрытого мира вышел.

– И?

– Пишут, что автор его книжки лет десять назад начал писать продолжение. Умер, так и не закончив, черновики, мол, до сих пор лежат у дочери.

Я уперлась взглядом в пол.

– Все сходится, – сказал Макс за меня.

– Нет, пожалуйста, для идиотов – еще раз.

– Да все проще простого, Гер.

Мои конденсаторы показывали такую комбинацию нолей и единиц, что начал закипать процессор и вместе с ним – пламенный мотор. За Бориса переживалось сильнее с каждой секундой, и я постаралась угомонить раскричавшиеся нервы. Конец ведь близился, значит, и счастливое будущее тоже.

– Он вспомнил, кто такой. Не знаю точно, когда, до продолжения или после, но вспомнил. И осознал. А осознав, стал искать выход. И мстить. Отсюда наши проблемы.

Гера провел рукой по волосам:

– Чем встреча закончилась-то?

– Ничем особенным. Мстил он Арлиновой, теперь вроде как добился своего и не знает, что делать. По крайней мере, с пятницы у нас прорывов не было? Не было.

– Я предлагаю организовать прорыв ему, – жестко заявил Макс. – Поедем к дочери за черновиками и закроем его там уже навсегда.

Я вздрогнула и загнанно уставилась на Макса.

– Как же, ищи дурака, – спокойно ответил Гера. – Думаешь, он вообще в свою книжку заходит?

– Думаю, да, – сделал большие глаза Макс. – А то ведь я сейчас ее открою, и из нее буквы посыплются, верно?

Гера досадливо покачал головой, но Макс уже старательно тряс книгой над раковиной. По правде говоря, я не удивилась бы и груде знаков препинания, но из книги только чек вылетел.

– Теперь прекрати балаган и прочитай мне кусок из середины.

– А пожалуйста! – рыкнул Макс и открыл книжку. – «Борис еще не знал, какая тайна кроется за этим поворотом, но все-таки смело шел вперед». Еще?

Я только и могла, что с раскрытым ртом наблюдать за перепалкой двух прекрасных писателей и по совместительству моих друзей. Гера то ли за меня впрягся, то ли сам обалдел от вечно мрачного Макса.

– Ничего не доказывает, – бросил он небрежно. – Это закрытый пласт информации. Думаешь, Оливия Броун и Макс Коппер куда-то подевались из дилогии после вашего ухода? Как бы не так.

– Хорошо, предложи свою версию.

– Да понятия не имею. В больнице искать не имеет смысла, снова он туда не сунется.

– Так почему не закрыть к чертовой матери вторую часть?

– Потому что! – внезапно для самой себя рявкнула я. – Потому что не надо. Он ничего больше не сделает.

– Конечно, – кивнул Макс с чересчур серьезным выражением лица. – Только впустит в мир каких-нибудь сверхъестественных чудищ, и все.

– Сам ты чудище. Сверхъестественное, – выплюнула я.

– А ты у нас человеколюб. Вдруг. Заделалась.

– Заткнитесь оба, – спокойно сказал Гера. – Есть одна мысль.

Глава 40

Я стою посреди пустого мира и смотрю, как мимо меня летит снег и бежит перекати-поле. Герина идея оказалась не так хороша, как представлялось вначале. Вот тебе черновики, вот краткий пересказ, вместе разберем чересчур аккуратный для того, чтобы быть удобочитаемым, почерк; закрой Бориса к чертовой матери в его же мире. И никто даже не подумал послушать меня. Вали, Оливинская, работай, а мы тут постоим, подождем.

– Арлинов! – ору я во всю глотку.

Полупрозрачный, нежный, ненастоящий мир содрогается. Я мелко дрожу вместе с ним. Не справляемся, проигрываем, теряем секунду за секундой. Я вспоминаю злое выражение на лице Макса и решаю, что пора выходить. Здесь нечего ловить, Борис не дурак, как почему-то думают мои замечательные друзья. Друзья. Слово отдает жаром даже в голове: с некоторыми из них совсем не хочется не то что дружить – продолжать тяжкое существование в рамках одной вселенной.

– Борис! – повторяю попытку я. – Надо поговорить!

Пустое. Перекати-поле бежит в обратную сторону, а линии горизонта просто нет. Вокруг меня – сплошное белое марево без начала и конца. Судя по всему, Борис постарался на славу: деконструировал родной мир. Удивительно, что я в него еще зайти смогла.