Эпоха мертвых. Москва

Мертвецов, однако, прибавилось… или просто улицы стали теснее? Магазины по сторонам тянулись больше нетронутые, но и таких, где можно было бы разжиться чем-то полезным, не было. Так, не пойми что, от бутиков до канцтоваров, какие-то кафе, бары, в общем, все то, что скользило мимо мародерского взгляда, ничем его на себе не задерживая. Попавшийся по пути оружейный был пуст, как старая консервная банка, которую смело отдают под пепельницу.

– Твою мать! – выругался Шмель, нажимая на тормоз.

Дорога впереди, немного не доезжая Рахмановского переулка, была перекрыта. Два грузовика, вполне целенаправленно развернутые поперек улицы, полностью исключали возможность проехать. Причем исключали настолько, что для кого-то это стало фатальным. Прямо между ними застрял белый микроавтобус «Форд Транзит» с искалеченной «мордой» и выбитыми стеклами. Было похоже, что кто-то в отчаянии пытался прорваться на нем с ходу, растолкав заслон, но сил развозного фургончика на это не хватило. Вся кабина «форда» была заляпана спекшейся кровью, прямо на белой двери были кровавые отпечатки ладоней. Похоже, что на этом месте водителя и пассажиров «Транзита» и съели, а сама машина укрепила собой баррикаду.

– Какой урод это сделал? – спросила Татьяна. – Зачем надо было перекрывать дорогу?

– Откуда я знаю? – буркнул я в ответ, оглядываясь в поисках засады, но ничего похожего на нее не обнаружил.

Баррикада простояла здесь уже не один день, судя по тому хотя бы, что железо на изломах обшивки «форда», в тех местах, где оно замялось от удара о грузовики, уже начало ржаветь. За час или день такое не произойдет, да и дня мало будет. Это чуть успокаивает, так долго держать засаду никто не станет.

– Давай назад, через Крапивенский проедем, – скомандовал я. – В объезд. И по Неглинке.

– Там же одностороннее, – удивился Мишка.

Я посмотрел на него, как на слабоумного.

– Блин, зараза, тут и развернуться-то проблема, – сквозь зубы высказался Мишка, пропустив мой взгляд и врубая задний ход. – Задом придется.

Улица была на удивление захламлена машинами, трудно было найти даже место для разворота. Удивительно, что в момент исхода людей здесь пробок не случилось. Два наших внедорожника так и летели задом до следующего перекрестка, завывая коробками.

– Тут налево! – ткнул я пальцем в требуемый проезд.

– Понял, не дурак, – буркнул Мишка, выворачивая руль.

– Ну с этим я бы поспорил, – сказал я. – Что там насчет одностороннего?

– Ничего, – насупился он и начал разгонять «тойоту», орудуя рычагом коробки.

Крапивенский выбросил нас обратно на Бульварное кольцо, по которому мы скатились до поворота на Неглинную. Тут было довольно «мертвячно», особенно много зомби почему-то топталось на самом бульваре, между деревьев. Что их туда приманило, я так и не понял, сколько ни всматривался. На нас они отреагировали тоже неожиданно агрессивно, Пашка даже ускорился, прижавшись к головной машине, потому что бросившиеся с двух сторон за ней мертвяки вполне могли дотянуться до второй, еще и наполовину открытой.

УАЗы нужны срочно, УАЗы, там так просто в сидящих не вцепишься. А из моего закрытого «Форанера» даже наверх не глянешь: крыша мешает. Будь засада у той баррикады, лупили бы по нас на выбор. И омоновцев – или кто они там были, в Оружейном переулке? – я разглядел лишь тогда, когда в окно высунулся.

Неглинная, после того как бульвар закончился, стала еще тесней, чем Петровка. Машин было много, часть из них стояла кое-как, словно была брошена впопыхах. Не доезжая стеклянных дверей Петровского пассажа, мы снова остановились – перед нами поперек улицы вытянулся остов сгоревшего «мерседеса», со всего ходу влетевшего в ряд припаркованных машин. Сгорел он и еще с десяток автомобилей, выстроенных в ряд. Объезжать эту кучу пришлось почти по тротуару, но все же протиснулись.

Стеклянные двери Петровского пассажа были расстреляны из автоматов, пули скололи штукатурку со стен здания. Бой был или кто-то выразил классовую ненависть к этому дорогущему магазину? На асфальте настоящие россыпи гильз – для классовой ненависти невероятное расточительство, можно было и монтировкой обойтись. Так только с жиру бесятся в наше мрачное время. Или отчаянно отбиваются от кого-то.

– Смотри! – крикнул Большой, показывая пальцем куда-то в сторону обугленного остова ЦУМа, где погулял, по всему судя, немалый пожар.

– Что? – не понял я, хватаясь за автомат.

– На стоянке, между машинами! Тварь какая-то!

– Колонна, стой! – скомандовал я, ничего пока не разглядев, но среагировав на слово «тварь какая-то», которое, скорее всего, было синонимом «морфа». – Следить за секторами!

– Увидел? – спросил Большой.

– Пока нет, – покачал я головой отрицательно. – Где?

– Фургончик видишь, «Газель», серый такой? – Перегнувшись вперед, он показал пальцем через лобовое стекло. – А перед ним серебристый «бумер»… машин через десять от нас. Между ними кто-то есть.