Эпоха Михаила Федоровича Романова

Помянутый гамбургский купец Гавриил Марселис, помогавший полковнику Лесли при найме немецких солдат и потом ездивший в Саксонию для найма рудознатцев, более 30 лет вел торговлю в Московском государстве, привозил разные «узорчатые товары» для царского двора и платил в казну одной пошлины по 1000 р. в год и более, а потому пользовался льготами. По челобитью его сына Петра Марселиса, царь дал сему последнему жалованную грамоту на свободную торговлю всяким товаром в своем государстве, с уплатою установленных пошлин. Однако торговать в розницу ему не разрешалось, так что питья заморские он мог продавать только «бочками большими, беремянными и полуберемянными и куфами», а не ведрами и не стопами, сукна мог продавать только поставами, камки, бархаты и атласы косяками, а не аршинами. Зато судить его в каком-либо деле, за исключением уголовных, мог только Посольский приказ. Эта грамота дана в 1638 году. А так как гамбургские Марселисы продолжали оказывать царю и разные другие услуги (например, в деле о браке царевны Ирины с датским принцем), то спустя шесть лет тому же Петру Марсели су и голландскому купцу Филимону Акаму пожалована двадцатилетняя привилегия устраивать заводы на реках Ваге, Костроме и Шексне, выделывать пушки, ядра, прутовое и досчатое железо, проволоки, стволы мушкетные и карабинные, продавать их в казну с уступкою против торговой цены и вывозить беспошлинно в иные, но только дружественные земли («которые с нами Великим государем в совете и дружбе»).

Таковые льготы и привилегии московское правительство давало иногда тому или другому торговому иноземцу за какие-либо особые заслуги; но оно было вообще осторожно при заключении торговых трактатов с иноземными государствами, и редко упускало из виду интересы собственного торгового класса. Впрочем, оно делало уступки тем державам, которые помогали в трудное время: например, Англии, оказывавшей нам дипломатическое содействие и снабжавшей нас запасами во время борьбы с Польшею, и Персии, которая дружила с Москвою при шахе Аббасе. Но старые льготы, дарованные английской торговой компании еще в XVI веке, и ее фактории, распространившиеся по разным городам (Москва, Архангельск, Новгород, Псков, Ярославль, Вологда, Шуя, Устюг и др.), сделались тягостны, так как отнимали торги у русских купцов; на что справедливо слышались жалобы на Земском соборе 1642 года. Поэтому московское правительство стало благосклонно относиться к голландцам, которые явились соперниками англичан по беломорской торговле с Россией и также в случаях нужды не раз снабжали нас военным материалом. Однако голландцы тщетно добивались получить те же торговые льготы, коими пользовались англичане, и главным образом право свободно торговать внутри России.

Вообще сношения наши с западноевропейцами в это время, как мы сказали, сосредоточивались по преимуществу на народах Северно-Европейской полосы — на народах, принявших реформацию, т. е. отделившихся от латинской церкви. В Москве более чем где-либо неприязненно относились к латинству и папству, особенно ввиду настойчивых попыток сего последнего ко введению унии в единоплеменной и единоверной нам Западной Руси. Поэтому протестантство, не отличавшееся вообще духом религиозной пропаганды и более заботившееся о мирских выгодах, встречало в Москве и более благосклонное отношение. Это особенно ясно сказалось в вопросе о построении иноверческих храмов в самой столице.

Пребывавшие в Москве служилые и торговые иноземцы в XVI веке сосредоточены были в особой загородной слободе, лежавшей на правом берегу Яузы близ ее устья. Слобода эта называлась Немецкой: так как большинство иноземцев принадлежало немецкой народности. Число сих немцев очень умножилось во время Ливонских войн Ивана Грозного, который поселил здесь много пленных ливонцев. Немцы, большею частью лютеране, имели у себя пасторов, которые исполняли необходимые требы и совершали богослужение в частных домах. Когда же Иван Грозный задумал обратить Ливонию в вассальное королевство с герцогом Магнусом во главе, то он дозволил построить в Немецкой слободе деревянную лютеранскую кирку, но потом, по его же приказу, кирка была разрушена. Годунов, вообще покровительствовавший иноземцам, по просьбе своих немецких докторов, разрешил вновь выстроить лютеранскую кирку, под алтарем которой в каменном склепе был погребен его нареченный зять, датский принц Иоган. Но в Смутное время самая Немецкая слобода была разорена, обитатели ее рассеялись, а церковь ее сгорела.