Эпоха Наваждений

Устав от жизни аллергической,
И от бессмыслицы устав,
Все метишь меткой иронической,
И вязким ароматом трав.
Душа опять забавно мечется,
Легко теряется в степи,
О неизбежное калечится…
Ей больно, ну а ты терпи…
Вот-вот окончится дыхание,
И ни за что не разгадать,
Зачем летят воспоминания
Туда, где смерти благодать?

* * *

Фокусник — вот твой последний сеанс,
Ты балансируешь вечно на грани:
Это твоей бесконечности транс,
Это фрагменты из воспоминаний.
Лечит-калечит тоска-красота,
(Или все страхи опять осмелели?..)
Вдруг успокоит дороги верста:
Зимние запахи заледенели.
И приближается тихо ничто,
Снегом безумия лезет за ворот.
Ты, как всегда, поправляешь пальто,
Хочешь сменить опостылевший город.
Но этой шутке не будет конца —
Здесь никогда не становится пусто!
Вот потому-то и бьются сердца
И превращаются в горечи сгусток.

* * *

Бег лучших слов останови:
Кругом пугающий разлад.
Все, что стояло на крови,
Сейчас соскальзывает в ад.
Дробятся лица, годы, сны,
Накатывают волны зла.
И ненавистны и смешны
Эпохи лживой зеркала.
Судьба нелепая бредет,
К себе притягивая боль…
Хотя ее в финале ждет
Забвенья мутный алкоголь.

* * *

Мне чудится, кажется, мнится,
Что весь этот сказочный блеск
С реальностью первой разнится —
Я чую иронии всплеск.
Я весь в ожиданьи подвоха
В своей искаженной душе:
Творит наважденья эпоха
На новом витке, вираже.
Все спрятано, связано, скрыто
И смешано с ложью речей.
Лицо мое скукой размыто
И пламенем черных ночей.

Я бредом кошмарным измотан,
И не удивляюсь, когда
Ко мне прикасается кто-то,
А сердце сжигает звезда.
И я по возможности прячусь
За спины своих двойников,
И в списках живущих лишь значусь,
Не ведая, кто я таков…
Кругом обреченные лица,
И идиотический быт…
И чудится, кажется, мнится,
Очерчена кем-то граница,
И проклят мой мир и забыт.