Эпоха открытий

Конечно, самая могущественная сила – это изменение человеческого организма. Понемногу, жестко контролируемым образом, наука уже приступила к решению этой задачи. Контроль в этой области является добровольным, ученых сдерживают только политические и этические ограничения. Технология для более агрессивного вмешательства в человеческую природу уже существует. Например, в апреле 2015 г. китайские ученые отредактировали (с переменным успехом) геномы 86 человеческих эмбрионов, чтобы модифицировать ген, отвечающий за смертельную болезнь крови [15]. Если мы решим продолжить эту линию исследования, то сможем в один прекрасный день создать новую версию человека, более развитую версию нас самих: здорового и сохраняющего активность далеко за пределами привычной продолжительности жизни, обладающего физическими и познавательными способностями, намного превосходящими наши собственные. Наша уверенность в собственных генетических и химических возможностях растет, как долго мы будем продолжать отказывать себе в этих полномочиях? И при каких обстоятельствах мы в конце концов решим употребить их? Философ Джулиан Савулеску из Oxford Martin School предположил, что эти обстоятельства, возможно, уже наступили: ради нашего собственного выживания, спрашивает он, не следует ли нам попытаться перепрограммировать поведение человека на генетическом уровне, чтобы сделать себя более спокойными и менее эгоцентричными? [16]. Разве история не показывала раз за разом, что мы плохо приспособлены для сосуществования друг с другом?

Может быть, это правильно. А может быть, и нет, и усовершенствование человека расколет мир глубже, чем любая война. Кто будет решать этот вопрос? Будет ли это частный сектор? Ученые? Правительство? Что делать, если в одних странах усовершенствование человека будет разрешено, а в других нет?

В первые десятилетия Нового Ренессанса науки о жизни внезапно и бесповоротно вложили в человеческие руки величайшую силу природы – способность создавать и изменять жизнь. Сейчас это грубая и неочищенная сила, но она растет гораздо быстрее, чем наше понимание ее особенностей и учреждения, необходимые, чтобы ее контролировать. Это волнующий – и опасный – момент. Он поставит нас перед самым серьезным выбором, с которым мы как биологический вид когда-либо сталкивались.

Естественные науки: от уменьшения до увеличения масштаба

То же самое, но меньше

Если бы Альбрехт Дюрер (1471–1528) зашел в один из цехов компании Intel по производству полупроводников, происходящее показалось бы ему на удивление знакомым. Знаменитый немецкий художник и интеллектуал, Дюрер одним из первых применил технику травления по металлической пластине. Он брал плоскую железную пластину, покрывал ее лаком, затем процарапывал на ней рисунок острой иглой, после чего погружал пластину в кислоту, которая разъедала железо в местах царапин, и таким образом переносил рисунок на металл. Этот процесс в целом совпадает с тем, с помощью которого мы сегодня создаем транзисторы на микросхеме. Железо мы заменили кремнием, а иглу художника – ультрафиолетовым лучом, но концепция осталась неизменной.

Основное различие заключается в масштабе. Дюрер вытравливал на металле тонкие линии менее чем в миллиметре одну от другой – мы гравируем на кремнии компоненты в миллион раз тоньше. Мы делаем это потому, что одно из основных правил инженерного дела гласит: если можно сделать то же самое меньшего размера – это хорошо. Меньше значит дешевле, потому что потребуется меньше сырья и материалов. Меньше значит энергоэффективнее, потому что необходимо преодолевать меньше инерции и силы трения. Кроме того, меньше значит быстрее, потому что подвижным деталям приходится преодолевать меньшее расстояние. Это простая физика.

Тот же принцип, но в миллион раз меньше

а) Гравюра на железной пластине

Альбрехт Дюрер (1518). Пейзаж с пушкой.

Из собрания Британского музея

б) Гравированная кремниевая пластина

Фото: Eric Gorski (2010)