Эпоха Павла I

В создавшейся ситуации единомышленником и единственным союзником всех недовольных Павлом должен был стать английский посланник. И взоры заговорщиков обратились к нему, но нужно было найти посредника, который, не вызывая подозрений тайной полиции, мог бы войти в контакт с высокопоставленным дипломатом. Идеальным кандидатом могла бы стать женщина.

Князь П. В. Лопухин, близкий родственник Зубовых, хорошо знавший всю их семью, но особенно Ольгу Александровну Зубову, в замужестве Жеребцову, писал, что она стала деятельнейшей участницей заговора и вовлекла в него английского посланника лорда Уитворда. Существует достаточно хорошо обоснованная точка зрения, что убийство Павла было осуществлено на английские деньги, а точнее – в случае удачи исполнителям акции гарантировалась оплата в два миллиона рублей. Сумма, конечно, громадная, но война с Россией, несомненно, обошлась бы в гораздо более крупную сумму.

Забегая чуть вперед, расскажем о следующем. Лопухин писал: «За несколько дней до 11 марта Жеребцова нашла более безопасным для себя уехать за границу и в Берлине ожидала исхода событий. Как только известие о кончине императора Павла дошло до Берлина, Жеребцова отправилась дальше, в Лондон. Там она получила от английского правительства сумму, соответствовавшую двум миллионам рублей. Эти деньги должны были быть распределены между заговорщиками, в особенности между теми, которые принимали наиболее деятельное участие в убийстве. Но Жеребцова предпочла удержать всю сумму за собою, будучи уверена, что никто не отважится требовать заслуженного вознаграждения».

Так оно и случилось, ибо за спиной Жеребцовой стояли могущественные братья Зубовы, а кто посмел бы оспаривать у них хоть какую-нибудь долю?

Итак, заговорщики твердо решили убрать Павла, но дату переворота до начала марта 1801 года не назначали. Ускорить осуществление своих намерений их заставило непредвиденное обстоятельство.

Роковой визит Палена к императору

7 марта в семь часов утра Пален, как обычно, вошел в кабинет Павла для доклада обо всем случившемся в столице за минувшую ночь. Не успел он приступить к докладу, как Павел спросил:

– Господин Пален, были вы здесь в 1762 году?

Пален мгновенно сообразил, что императора почему-то заинтересовал последний дворцовый переворот.

– Почему вы, Ваше Величество, задаете мне этот вопрос? – спросил насторожившийся Пален, выигрывая время на обдумывание ответа и одновременно проясняя ситуацию.

– Да потому, что хотят повторить 1762 год, – сказал Павел.

Пален тотчас же овладел собой и спокойно ответил:

– Да, государь, этого хотят. Я это знаю и тоже состою в заговоре, чтобы выведать планы заговорщиков и сосредоточить нити заговора в своих руках.

Не зная, насколько Павел осведомлен о составе заговорщиков, Пален назвал и Александра и тут же попросил императора дать ему ордер на арест цесаревича. Павел одобрил его предусмотрительность и выдал ему документ, подписав его, но не поставив даты.

Пален взял ордер и с ним прошел в апартаменты Александра, решительно потребовав назначить как можно более близкую дату переворота, так как иначе и Александра, и Константина ждет Петропавловская крепость.

Александр очень испугался, но он любил отца, не хотел его смерти и потому попросил ограничиться арестом Павла, объявив о его душевной болезни и невозможности оставлять за ним трон.

Было решено объявить регентом Александра, а Павла доставить под крепким караулом в один из загородных дворцов. Была установлена точная дата переворота – 11 марта.

11 марта 1801 года

В этот день генерал от инфантерии граф Михаил Илларионович Кутузов вместе со своей старшей дочерью Прасковьей Толстой, фрейлиной императрицы Марии Федоровны, были приглашены в Михайловский замок к августейшему столу. Стол был накрыт на двадцать кувертов, причем впервые стоял сервиз, на котором красовались изящно и тонко нарисованные изображения Михайловского замка. Павел очень любил этот замок и, по очереди поднимая тарелки, чашки и другие предметы из сервиза, нежно целовал их один за другим. Он восхищался вслух прелестью сервиза и хвалил художников-мастеров Императорского фарфорового завода. Все сидевшие за столом разделяли его восторги.

В начале застолья Павел был сумрачен и сразу же стал много пить, вскоре заметно опьянев. Это было на него непохоже, потому что Павел любил застолья с молодыми людьми, а их на этот раз было здесь немало: Александр, Константин и их жены, Елизавета и Анна, едва перешагнули порог двадцатилетия, а младшей из сидевших за столом, великой княжне Марии, недавно пошел шестнадцатый год. Присутствовали здесь же фрейлины Прасковья Толстая и графиня Пален, графы Строганов и Шереметев, шталмейстер Муханов, обер-гофмаршал Нарышкин и четыре статс-дамы.

Но не только Павел был мрачен, еще более бледным и печальным выглядел Александр.

– Не болен ли ты? – спросил отец-император. Александр ответил, что чувствует себя хорошо. И вдруг Павел сказал:

– А я сегодня видел неприятный сон.