Эпоха пепла

«Ходишь по лезвию ножа, принцесса. И подставляешь меня». Это злило Глубину больше, чем он мог себе позволить.

– Мечтаю, – прохрипела Айя. Ресницы дрогнули, и ее взгляд заметался в поисках чего-то. – Моя магия уходит, – прохрипела девушка, не скрывая страха. Перед ее глазами теперь было одно темное пятно без просвета. – К Джонасу. Через амулет. Слишком много. Не могу… – Айя резко втянула воздух ртом, задыхаясь, – прервать.

К своему ужасу принцесса поняла, что ее страх не влияет на передачу магии. Сердце билось в груди, будто раненая птаха, но сила все равно покидала ее.

Глубина склонился над лицом Айи. Теперь он понял, почему целительный свет так затягивался в руки принцессы – подопечная искала способ сохранить жизнь, хватаясь за чужую магию как за соломинку.

Охранник стиснул зубы.

– Что я должен сделать? – спросил он, понимая, что Айя не хочет раскрывать свой план перед другими наследниками, иначе позволила бы вынести себя из кладовки.

Принцесса чуть растянула губы в улыбке, радуясь, что он не стал тратить время на пустые убеждения.

– Не мешай, – попросила она. – Джонас… остановится… – Айя закрыла глаза, и последние слова Глубина едва расслышал, – сам.

Долор зло пробормотал что-то себе под нос. Он считал Джонаса слабым огненным магом – похоже, все оказалось настолько плохо, что Айя решилась помочь наследнику Драконов с Представлением, используя странный проводник, контроль над которым она в итоге потеряла. И сейчас принцесса хотела, чтобы он просто ждал, пока мальчишка наиграется в донуме, рискуя ее жизнью.

«О, Владыки, когда же закончатся ее сумасбродства? – молча возмутился Долор, впрочем, зная ответ. – Возможно, сегодня. Если я не помогу ей».

Охранник закатал рукава рубахи. Просто ждать он точно не собирался. Опустившись на колени, Глубина прижал свободную ладонь к основанию шеи принцессы.

– Забирай.

– Что? – спросила Айя, чуть повернув голову к Глубине.

– Магию. Вытягивай из меня и продержишься до конца Представления. Будет холодно, – предупредил мужчина, вдыхая полной грудью. Он должен уберечь жизнь подопечной, а значит, злость и страх придется усмирить, иначе сердце даст сбой и все попытки будут напрасны.

Айя сглотнула. Это ведь выход! Джонас не знает, чем обернулась затея с медальоном, и не знает (вопреки тому, что она сказала Глубине), как контролировать их связь со своей стороны. Оставался только один вариант – разорвать связь вместо Джонаса, но его руками. Принцесса надеялась, что вода, которая сменит огонь, напугает друга достаточно, чтобы тут же оборвать передачу.

Робкий кивок в темноту, и первая волна, сорвавшись с пальцев охранника, без предупреждения ринулась к ее сердцу, вызвав испуганный вздох. Айю охватили чувства, противоположные приятному теплу от синего пламени. Будто ее, жительницу пылающей гряды гор, толкнули в ледяное озеро, не научив плавать. Крупная дрожь охватила тело, и принцесса со свистом втянула ртом воздух, надеясь согреться. Как живет Глубина с таким холодом? Перо его души наверняка замерзло в вечных льдах, а сердце научилось перегонять по венам не только кровь, но и жидкий лед. Айя знала, что большинство водных магов питает холодный колодец силы; но Глубина, похоже, и в нем достиг самого дна.

Одной-единственной крупинкой тепла Долора была крепкая ладонь, которую Айя накрыла своей, стараясь не утонуть в потоке чужой силы.

Так они ждали. Одни, в небольшой комнате, разделяя магию на двоих. Желая уберечь и тайну, и жизнь. Айя молила Владык, чтобы этот раз, когда Глубина стал на ее сторону, не оказался последним.

* * *

«Постой, безумие! Верни мне тело, отдай голову, исчезни прочь из иссякающей души. Мысли, о бедные дети уставшего разума, умойтесь от черной копоти. Вы сочитесь смолой рядом с пламенем, и горе идет, угрожая расправой. Кто создал эту силу? Санкти или Тенебрис? Как же я слаб. Как бесконечен огонь! Прошу, Айя, забери это пламя. Твое сердце его создает, оно и должно с ним жить. Тебе под силу дикое творение, оно – привычный камень, вес, с которым свыклись твои плечи. Отдай мне руки. Уйди из ног. Молю, верни ко второму сердцу…»

Джонас оказался закован в собственном теле. Руки не слушались, юноша не мог сделать и шага. Влажное от пота лицо раскраснелось, а взгляд метался из стороны в сторону в поисках спасения. Эйфория давно утихла; радость от могущества быстро обратилась в отчаяние.