Эпоха перемен

"Шел отбор людей старого воспитания, отбор интеллигенции, воспитанной буржуазно-помещичьим строем. Их привлекли на сторону революции. Одни пошли под страхом, другие поверили в новое общество и хотели помочь ему, третьи — потому, что у них выхода не было: нужно было зарабатывать средства к существованию, четвертые — для того, чтобы получить возможность работать в хозяйстве или в учреждениях, с тем чтобы сознательно стать агентами старых хозяев и вредить социалистическому строю. Много было разных людей, а выбора у советской власти не было. Она вынуждена была привлекать специалистов, чтобы строить новое, без чего не было возможности двигаться вперед".

Многие из таких вынужденных попутчиков или изначально были недовольны новой властью или позже разочаровались в ней окончательно и добровольно или под давлением "старых хозяев", в конечном итоге нередко переходили в стан её врагов. В общем, врагов хватало, и вредительства, умышленного или/и не умышленного тоже. И хоть многие понимали, что для того чтобы устоять под натиском буржуазных стран, чтобы избежать хаоса в молодом государстве, чтобы не загубить на корню начатое дело революции, репрессии в тридцатых были неизбежны, но в тоже время, стремясь остаться белыми и пушистыми, незапятнанными, и вроде как непричастными к этим репрессиям, опасаясь прослыть кровавыми злодеями и палачами, свалив всё на мёртвого Сталина, сочли они за благо промолчать и даже поддержать Хрущёва. А тех, кто осмелился подняться в его защиту, заклеймили позором и, назвав антипартийной группой, (Молотов, Каганович, Маленков…) вскоре дружно изгнали из партии и…, - хорошо хоть не расстреляли. А расстреляли бы, за милую душу расстреляли старых и испытанных временем товарищей по партии, да только ведь все в раз стали гуманными и великодушными, сурово осудившими, физическую расправу над своими политическими оппонентами. Не те времена, да и оппоненты не те. Нет уже у них той инерционной нетерпимости и рождённой гражданской войной кровожадности, что выделяла их прежде. Иссякла. Иссякла она и у "диктатуры пролетариата", которая, на самом деле, являлась диктатурой партии большевиков, нередко, направляемой и против самого пролетариата.

Берия был последний из официально физически устранённых крупных советских лидеров, и "товарищу маузеру" решающего "слова" более старались не давать но, жажду властвовать никто не отменял. Поэтому в борьбе за лидерство в партии и правительстве, за 11 лет своего пребывания у власти Хрущев отправил в отставку больше членов высшего руководства страны, чем Сталин за 29 лет.

И хоть, в своей основной массе, советские люди пока ещё были довольны жизнью, пока ещё с оптимизмом смотрели в будущее, и верили своим руководителям, но такое хрущёвское свержение авторитетов, наряду с явно авантюрно, совершенно необдуманно и ни чем не обоснованно, объявленным в ближайшие два три десятилетия построением коммунизма, не смотря на провозглашённую Хрущёвым полную победу социализма, несомненные успехи страны в космонавтике и, обещанием догнать и перегнать Америку, не могло не поколебать доверия народа к КПСС и ЦК. Результатом явилось то, что народ постепенно перестаёт доверять не столько Сталину или Хрущёву, сколько самой партии. К тому же вопреки хвастливым заявлениям Хрущёва догнать и перегнать Америку, пошли явные провалы в сельском хозяйстве, недостаток мяса, молока, хлеба, рост цен на товары первой необходимости… И это в стране где "человек проходит как хозяин необъятной Родины своей"? Люди не понимали почему. Почему трудовой класс, уже построивший в своём государстве "развитой социализм", по ряду показателей, живёт хуже трудового класса "загнивающего капитализма". Ведь ещё при Сталине цены снижались, и это почти сразу после такой страшной войны. С 1947-го по 1954 год цены снижались семь раз. В два-три раза за 7 лет. Тогда как, даже в такой развитой капиталистической стране как в Англии, в те годы ещё имела место карточная система. И вдруг такой облом. Даже хлеб пришлось закупать за границей, чего никогда не бывало. (Хорошо помню как ещё пацаном, мать меня посылала с утра занимать очередь за хлебом, — серым, на половину смешанным с горохом.)