Эпоха переселения душ

Лайла попробовала освободиться. Получилось не очень. Единственным, чем она могла шевелить, оказались её глаза. Астрал был отрезан намертво, проанализировав своё состояние, она убедилась, что в её распоряжении остались только жалкие крохи накопленной ранее маны и внутренние резервы организма. Когда–то мастер показал ей, как можно черпать энергию из собственной плоти, он тогда ещё сказал, что это на крайний случай, да и энергии можно получить лишь совсем немного, а расплачиваться придётся резким похудением. Витольд тогда ещё намекнул, что это было его личное изобретение, и насколько он знает, больше никто из магов о таком не слыхивал. Наставник ещё тогда усмехнулся, назвав это маленьким секретным оружием. В ту пору Лайла не особо обратила внимание на его слова, уж очень бредовой представлялась ситуация когда это может понадобиться, тем более что черпание энергии из собственной плоти процесс очень утомительный, болезненный и длительный.

И вот такая ситуация возникла — на боль Лайле было наплевать, она умела терпеть болевые ощущения практически любой интенсивности. Это являлось одним из обязательных навыков в подготовке волшебника. Утомительность процесса и его длительность тоже не особо волновали: чего в любой тюрьме много, так это времени. А вот с потерей веса было хуже: Лайла была и так худой, да ещё и ростом большим не отличалась, впрочем, ей всегда нравилось её хрупкое тело, отличное для жизни и привлекательное, но сейчас оно служило плохую службу.

«Эх… вот уж никогда не думала, что захочу быть толстушкой!» — последняя мысль хоть немного приподняла настроение.

Мастер висел перед ней, и тоже, похоже, мог двигать только глазами. Впрочем, да какой это мастер?!! Лайла несколько раз, прокрутив про себя все события двух дней, а также оба её разговора с ним, и всё его поведение, теперь уже не сомневалась, что в теле напротив жил кто угодно, только не Витольд, даже не свихнувшийся Витольд. Там совершенно очевидно обитала какая–то другая личность. Лайлу как громом поразило воспоминание, как когда–то мастер в шутку сказал: «Вот смотри у меня, переселюсь в другой мир, а в мою бренную оболочку вселится душа того, чьё тело я буду использовать… вот будет тебе забот!» — потом правда, мастер объяснил ей, что этого быть по идее не должно, и что вероятность подобного развития события исчезающе мала. Исторгнутая душа или найдёт умирающее тело где–то по близости, или вообще сгинет в небытие. Для неё перенос в другой мир без предварительной подготовки, да ещё и именно в материальную оболочку того, кто забрал его тело, событие почти невероятное.

Теперь Лайла по–новому переосмысливала тот разговор: ведь мастер тоже мог ошибаться… а тогда… тогда следовало, что перед ней иномирянин. Это разом объясняло всё его поведение. Похоже, пришелец был сильным волшебником, или это остаточная рефлексия тела мастера, за века напитанное маной и магически трансформированное?

Лайла тянулась к внутреннему резервуару энергии. Шаг за шагом, преодолевая сопротивление собственной плоти и сопровождающую этот процесс дикую боль, она тянула ману из своей плоти. Иногда, на мгновения, волшебница даже теряла сознание, но тут же заставляла себя опять концентрироваться. Мана потихоньку накапливалась, ещё немного и она сможет хотя бы как–то колдовать.

Вася находился всё в той же позе, как и в начале встречи с Мартиньи. Из всех развлечений ему было доступно лишь наблюдение за обездвиженной и висящей в воздухе ведьмой. С волшебницей творилось что–то не то: цвет даже здоровой стороны лица у неё стал пепельно–серым. Девушка, казалось, умирала на глазах, её тело приобрело какой–то мраморный оттенок и стало походить умерший и высохший труп. Лайла истощалась на глазах, превращаясь из очень симпатичной девушки (даже несмотря на уродовавший половину лица шрам) в какое–то старое и полумёртвое существо. Внезапно брюнетка пошевелила головой и, через мгновение, ей удалось получить контроль над лицом и шеей. Вася услышал её голос, правда, не такой приятный как в замке или в таверне: теперь голос брюнетки стал старым и скрипучим, чувствовалось, что слова давались ей с большим трудом.