Эпоха последних слов

Погонщик запрокинул голову и засмеялся. Жутко, беззвучно. Только плечи мелко тряслись. Тонкое щупальце черноты показалось из широко раскрытого рта, проползло по щеке и окунулось в глаз. Все вокруг посерело, лишилось яркости, будто высоко вверху солнце закрыло облаком. И в этом бесцветии стало возможно различить смутный силуэт, колышущийся вокруг фигуры чернокнижника. Размытый, неясный контур, огромный, с множеством непрерывно движущихся конечностей, похожих на колеблемые водой клочья тины.

– Ясно, – буркнул Синеус. – Не сиделось тебе в подземелье.

Аргрим прекратил смеяться. Солнечные лучи обрели прежнюю силу, вернули ему обычный облик, скрыли чудовищную истину. Погонщик сложил руки на груди, спросил твердо:

– А с кем говорю я? С ветхим мешком из костей и мяса, или с тем, кто этот мешок тащит?

Называвшийся Сигмундом Синеусом на мгновение позволил проступить своим истинным лицам. Аргрим довольно хмыкнул:

– Так и думал. Вы возвращаетесь.

– Я не уходил.

– Оставался здесь все это время? Что же ты делал?

– Бродил по миру. Рассказывал истории.

– Ха! Недолго тебе осталось бродить, дружище. Скоро под этим небом некому будет выслушивать стариковский бред.

– Они сильнее, чем вы можете предположить. Как видишь, многие уцелели после первого удара и живы до сих пор.

– Ты думаешь, это ошибка? – зашипел Погонщик. – Думаешь, мы просчитались? Нет… на тех, кто выжил, у нас свои планы.

– И какие же? – спокойно спросил Синеус.

– Бойня! – истошно зарычали безумные, пропитанные черной ненавистью голоса в глотке Аргрима. – Хаос! Беспрерывное кровопролитие! Великое жертвоприношение!

– Кому?

– Темной Госпоже. Когда мы с братьями пробудились, это привлекло ее внимание. И теперь она жаждет… развлечений. Крови и зрелищ.

– Как всегда.

– Она их получит. Некому остановить нас. Ты стар, слаб, одинок, а о твоих хозяевах давно ничего не слышно. Когда Госпожа насытится, она в необозримой милости своей дарует нам вечный мрак. Весь мир будет принадлежать только Словам.

– Вы предупредили об этом своих верных слуг? Несчастный чародей, тело которого ты используешь, знает, что его ждет?

– Догадывается. Мы ничего не скрываем от наших инструментов, ибо только истинно преданные, готовые ко всему, достойны носить печать Химеры. Они веками поклонялись ей, скрываясь от остального мира, невыносимого в своем светлом высокомерии, и заслужили немного настоящей силы. Однако, когда наступит время для всеобщей пляски смерти, мы отправим их танцевать. Так будет интереснее.

– Растите, как бойцовых псов, на верную гибель?

– По крайней мере, мы не кормим их невыполнимыми обещаниями. Я ведь слышал ваш разговор от первого до последнего слова. Что это было? Ложь. Ложь. Ложь.

– Я пытаюсь спасти их.

– Как?

– Просто даю им надежду.

– Зачем?

– Чтобы спокойно встретить ночь, им обязательно нужно знать, что наступит утро. Так уж они устроены. И, коли на то пошло, ваше великое представление провалится, если у них не будет, за что воевать.

– Они станут драться за выживание. Как всегда. Как и каждый день на протяжении тысяч лет. «Умри ты сегодня, а я завтра» – вот единственный закон, которым руководствуются смертные.

– Вы с братьями слишком долго пробыли под землей.

– А ты слишком долго притворялся одним из них. Поверил в собственные сказки. Жалкий, никчемный старик. Что ты станешь делать, когда Темная Госпожа пожрет твоих друзей?

– Сражаться.

Тварь, жившая в Аргриме, снова расхохоталась.

* * *

Лес редел, земля стала ровной, чистой, и Вольфганг прекратил беспокоиться о копытах лошадей. Первое время, пока они продирались через нехоженые заросли, его голова была полна мыслей о корнях и корягах, ломающих тонкие, хрупкие на вид ноги. Это помогало отвлечься от невеселых дум: о брате, непонятном старике, Погонщиках Теней и ночных кошмарах. Но теперь насущные проблемы отодвинулись на второй план, вновь уступив место сердечной боли. Как назло, Харлан продолжал сыпать вопросами о случившемся на дороге. Выручал рыцаря глухой, но болтливый гном.

– Так значит, старик сказал вам, что впереди засада? – спрашивал торговец.

– Ага, – важно кивал Скалогрыз. – Выходит, эта, и говорит, мол, впереди того… засада, понимаешь.

– А вы ему сразу поверили?

– Ась?

– Поверили ему сразу?!

– Дык само собой. Как не поверить!

– А почему?

– Старику.

– Я спрашиваю, почему?!

– Что почему?

– Поверили!

– Ну ведь отчего хорошему человеку не верить. Приятный, понимаешь, такой старикан. Чокнутый слегонца. Усищи длиннее твоей руки.

– Ну?

– Зуб даю.

– Ладно. Значит, он предупредил, что впереди засада, и велел ехать сюда?

– А ты сообразительный! – фыркнул Скалогрыз. – Я тебе об этом уже два часа толкую.

– И что нам здесь делать?

– Ждать. Определенно, ждать.

– Чего?

– Ну, ведь… у моря погоды.

– Ушедшие Боги, да ответишь ты нормально или нет?!

– Дык кабы знал, что отвечать, уж не тянул бы! Я не больше твоего во всем этом разумею, мил человек. Беседовать дедок изволил с мастером Вольфом, а тот, вишь, не особенно общителен сейчас. Я же и половины не понял из того, о чем они говорили. Глуховат, понимаешь, на одно ухо.

Вздохнув, Харлан замолчал.