Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы

В какой-то момент времени трудоемкость оказалась ниже критического порога, когда даже с учетом высокой стоимости рабочей силы издержки на производство хлопчатобумажных тканей стали ниже, чем в Индии с ее низкой стоимостью рабочей силы, и даже еще ниже. Ткань, произведенная по традиционной технологии при издержках, обеспечивающих минимум средств существования для физического выживания человека, все равно была неконкурентоспособна с фабричной продукцией. «Равнины Индии белеют костями ткачей», – написал в 1834 году британский генерал-губернатор лорд Уильям Бентинк. Английская ткань начала экспортироваться в Индию с 1822 года, а за предшествующие 30 лет полностью завоевала европейский и американский рынки. Промышленная революция свершилась.

Товарные и денежные потоки в мировой экономической системе начали разворачиваться. Теперь уже Запад начал поставлять товары Востоку, получая от него деньги, золото и серебро, ранее вывозимые с Запада на Восток.

Промышленная революция: необходимые условия.

В начале лекции я говорил о том, что для того, чтобы объяснить промышленную революцию, мы должны найти источник мощной и долговременной волны спроса на какой-то продукт, который бы смог запустить и поддерживать процесс углубления разделения труда сначала в одной отрасли, а потом, по цепочкам, и в смежных отраслях. Понятно, что в равновесной экономике – мне это выражение не нравится, но, чтобы не объясняться долго, я его сейчас употреблю – представить себе, как могла бы появиться такая волна спроса, невозможно. Речь идет, естественно, о мировой экономике в целом.

Мировая экономика должна быть очень сильно неравновесной. То есть какой-то ее не очень большой (но и не очень маленький) фрагмент должен по своим значимым параметрам сильно отличаться от большей части мировой экономики. Это условие, как мы видели, было обеспечено мощным притоком драгоценных металлов из Америк и установлением долгосрочного разрыва номинальных цен.

Как это ни покажется парадоксальным, но получилось, что в каком-то отношении меркантилисты оказались правы. Запад стал богатым (в реальном выражении) потому, что и до этого был богатым – в номинальном выражении. То есть потому, что в нем было много денег.

Конечно, я знаю, и об этом уже говорил, что лишь немногие, и не самые влиятельные из меркантилистов действительно связывали богатство народов с количеством денег – это утверждение им приписал Адам Смит, чтобы с блеском расправиться со своими предшественниками. Да и говорили они не о богатстве народов, а о богатстве государя, а это коренным образом меняет саму постановку вопроса.

Но как бы то ни было, получилось, что денежное богатство, не само по себе, а в результате тех экономических процессов, которые оно стимулировало, оказалось решающим фактором наращивания богатства реального. Конечно, и до открытия месторождений золота и серебра в Америке на Западе активно развивалась техника, равно как и организационные формы производства, чему способствовал протекционизм. Прогресс потихоньку шел, и продолжал бы идти себе дальше, и мы не знаем, как пошла бы мировая история, если бы в ней сохранялись те тренды, которые сложились до 1492 года. В конце концов, мальтузианские циклы никто не отменял, хотя в Северо-Западной Европе их действие проявлялось слабее, чем в других регионах мира.

Но Америка была открыта, золота и серебра стало много, и в какой-то момент это дало толчок резкому ускорению экономического прогресса.

Однако вернемся к основной теме. Разрыв номинальных цен со всем остальным миром наблюдался для всей Западной Европы в целом. Для Англии этот разрыв, в силу высокой концентрации финансового сектора, был больше, чем в среднем по Западной Европе, но меньше, чем в Нидерландах (которые оставались самой богатой европейской страной и после начала промышленной революции).

Так что одного только фактора наличия разрыва номинальных цен было недостаточно. Другим условием была изоляция внутреннего рынка от конкуренции со стороны мирового рынка по конкретному товару. В нашем случае по товару с высокой изначальной трудоемкостью, что было принципиально важно. Это условие возможно только для государства, обладающего хорошим административным аппаратом и способным контролировать свои границы. Морское положение Англии здесь сильно помогло.

Эта изоляция – еще один фактор, усиливший неравновесие в мировой экономике. Но тут тоже не все просто. Не всякий рынок, будучи изолированным, может породить волну спроса, которая инициировала бы масштабную реорганизацию всей экономики. Тут есть несколько важных дополнительных составляющих, и все они в конкретное время наблюдались в конкретной стране, а именно в Англии XVIII века.

Какие еще факторы играли роль? Чтобы четче себе их представлять, давайте нарисуем график (рис. 36).

Рост производства хлопчатобумажных тканей и снижение трудоемкости

Рис. 36