Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы

Действительно, если мы сравним производительность ремесленника, изготавливающего продукт от начала до конца, и группу работников, делающих то же самое изделие, когда каждый из них постоянно выполняет только одну операцию, то часто мы увидим значительную разницу в производительности. С этого наблюдения и начинается «Богатство народов» Смита. Это тот самый пример булавочной фабрики, о котором я говорил в первой лекции.

Отсюда делается простой вывод. Раз известно, что разделение труда выгодно, то и объяснять, почему оно происходит, не надо. Достаточно сформулировать как аксиому и двигаться дальше [63]. Вот и получается, что о разделении труда все говорят, но никто из современных экономистов не занимается изучением, а что же это такое.

Зададимся вопросом: а кому известно, что разделение труда выгодно. Человеку, который со стороны наблюдает за двумя производственными процессами: с разделением труда и без оного, то есть после того, как разделение труда произошло, – ему, да, известно. Он может даже подсчитать, насколько выше производительность при разделении труда, как увеличилась прибыль и прочие показатели в этой ситуации. Он может нарисовать убедительные таблицы и графики.

А предположим, что разделение труда пока еще не произошло. И наш сторонний наблюдатель видит только один производственный процесс без разделения труда. И нет никакого другого реально существующего процесса, с которым он мог бы сравнивать. Откуда он возьмет свои убедительные таблицы и графики, на которых будет показывать благотворность разделения труда?

Вообще говоря, реальные производители, которые, согласно предпосылкам неоклассики, знают только то, что относится к ним лично, да плюс рыночные цены и «не вступают в тайные сговоры», находятся в таком же положении. Может быть, разделение труда и выгодно, да только откуда они об этом узнают?

В одной из предыдущих лекций я уже сказал, что если неоклассики будут применять свои принципы последовательно, то они могут доказать не только невозможность плановой экономики, но и рынка. Я имел в виду именно этот случай. Австрийская школа доказывает невозможность плановой экономики, анализируя структуру общественного знания. Если бы она с такой же тщательностью проанализировала структуру индивидуального знания, то ей ничего другого не оставалось бы, как признать и невозможность возникновения разделения труда, а следовательно, и рынка.

И все-таки разделение труда существует. Давайте разбираться почему.

Разделение труда не обязательно вводится с целью повышения его производительности.

Даже вовсе не с этой целью.

Адам Смит рассказывает нам сказку о том, как в некоем древнем племени один человек замечает, что он выделывает луки и стрелы быстрее и лучше своих соплеменников. После этого он начинает обменивать свою продукцию на дичь, становится оружейником, и все начинают жить лучше.

Я уже говорил, что у А. Смита в его небольшом тексте про разделение труда гениальные догадки тесно соседствуют с совершенно нелепыми утверждениями. Тут мы сталкиваемся как раз с таким случаем.

При всей наивности этой сказки в ней есть один важный момент, на который я бы хотел обратить особое внимание. Воображаемый дикарь А. Смита имеет возможность непосредственно сравнивать производительность своей деятельности с производительностью других членов племени. Такая осведомленность о делах других людей формально, быть может, и не попадает под определение «тайного сговора», но явно противоречит базовым предпосылкам неоклассики. Напомню – в ней вся необходимая для принятия индивидуумом решений информация содержится в рыночных ценах, и только в них.

Итак, важным условием возникновения разделения труда является то, что люди работают на глазах друг у друга. Вот о чем на самом деле говорит нам А. Смит. Добавлю от себя – или на глазах у кого-то одного, под чьим контролем их деятельность находится.

Раз уж А. Смит говорит о племени, то в нем, то есть в племени, наверное, должен быть вождь, который присматривает затем, кто что делает и как работает. И вот вождь как раз вполне может выделить одного из членов племени как лучшего изготовителя стрел и луков. И принять решение, что вот этот молодой человек делает только стрелы и луки, а остальные должны делиться с ним охотничьей добычей.

А так ли обязательно вождю, чтобы назначенный им на роль оружейника человек изначально показывал успехи в изготовлении луков и стрел? Конечно, это было бы желательно, но вовсе не обязательно.

Давайте разберемся, каким мотивом руководствуется вождь, когда принимает такое решение.