Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы

Как мы понимаем, предположение о том, что удельные издержки начиная с какого-то момента повышаются, помогает не очень. Нигде не сказано, что это повышение издержек не происходит после того, как фирма уже заняла весь рынок и стала монополистом. Или, скажем, график удельных издержек допускает существование в отрасли двух-трех фирм, то есть олигополии – тут говорить о свободной конкуренции тоже не приходится. Формальным условием, позволяющим определять конкуренцию как свободную, является то, что ни один из экономических агентов не является настолько крупным, чтобы его решение могло повлиять на уровень рыночных цен.

В случае двух-трех фирм это условие явно не выполняется. Да даже и четырех-пяти. Но не будем отвлекаться на решение крайне интересной, но побочной для нас задачи, сколько надо песчинок, чтобы получилась «куча».

Эта проблема стала предметом особой ветви исследований в рамках ортодоксальной экономической теории. Э. Чемберлин, разработавший теорию монополистической конкуренции, стоял на позиции, что эта конкуренция, хотя и не похожа на совершенную, но в общем и целом неплохо справляется с задачей оптимального использования ресурсов. Дж. Робинсон подчеркивала именно несовершенный характер конкуренции (теория несовершенной конкуренции) и считала, что наличие эффекта масштаба полностью отменяет все основные положения неоклассики и их можно выбросить в корзину.

Тут есть своя длительная и интересная история, включающая идею «революции менеджеров», теорию конвергенции и т. д.

Но хватит отвлекаться. Вернемся к нашему основному вопросу: почему существуют фирмы. Казалось бы, ответ на него получен: потому что существует эффект масштаба.

Но этот ответ неудовлетворителен. Это просто другая формулировка той же самой проблемы, с которой я начал свою лекцию.

Откуда мы знаем, что существует эффект масштаба? Из данных статистики. Если в отрасли существуют фирмы разного размера, то мы можем собрать данные об их удельных издержках, построить график, изображенный на рис. 31, и найти оптимальный размер фирмы. То же самое мы можем проделать, проанализировав не одномоментные данные, а относящиеся к разным историческим периодам.

Но эти данные мы можем получить только после того, как были созданы фирмы разного размера. Здесь ситуация та же самая, что и с разделением труда. Мы можем оценить эффект чего-то только после того, как это нечто произошло. Но у нас нет никаких данных для того, чтобы принять решение о том, что это нечто должно произойти.

Так что, как видите, перед нами одна и та же проблема, только с разных сторон. Так или иначе, но мы должны понять, почему происходит разделение труда и почему существуют фирмы.

Если в теории транзакционных издержек Р. Коуза выделить рациональное зерно, то мы опять вернемся к необходимости объяснить разделение труда.

Но прежде всего давайте разберемся с тем, как объясняет феномен фирмы Р. Коуз, тем более что сегодня это очень популярная концепция как в мире, так и в нашей стране.

Коуз объясняет появление фирмы наличием так называемых транзакционных издержек. Что такое транзакционные издержки, никто не знает, но, наверное, именно поэтому эта концепция так популярна: в ее рамках можно говорить все что угодно, и все будет открытием’ [73]. При этом каждый может оспорить любое утверждение – и это тоже хорошо, поскольку потенциальное количество диссертаций, которые на эту тему можно защитить, безгранично.

Можете считать это шуткой, но я не виноват, что ситуация в экономической науке напоминает скверный анекдот.

Ну а если хотите серьезно, то извольте. В качестве исходного пункта своих рассуждений Коуз берет традиционное для неоклассики представление об устройстве экономики при заданном уровне разделения труда. В ней действуют исключительно индивиды, максимизирующие свою полезность. Производственную деятельность осуществляют владельцы ресурса «труд», а владельцы ресурсов «капитал» и «земля» предоставляют их производителям, за плату естественно.

Выглядит это примерно следующим образом, наверное. Вот у нас, скажем, фрезеровщик. Он взял в аренду фрезерный станок. Также он арендует место в производственном помещении (вместе с земельным участком под ним). Он покупает на рынке заготовки, обрабатывает их, а готовые изделия продает другим рабочим, которые, скажем, шлифуют их (и перепродают дальше) или используют как деталь при сборке какого-нибудь изделия. Разница между ценой покупки заготовки и продажи детали за вычетом прочих расходов (электроэнергия, инструмент, оплата услуг ремонтников и т. д.) составляет доход фрезеровщика.

Он сам определяет, какие заготовки покупать и какие детали производить, ориентируясь на рыночные цены на то и на другое и пытаясь максимизировать величину своего дохода на единицу рабочего времени-[74].