Эпоха стального креста

– Я решил не бросать вас, милейшие, в столь мрачный час, – раздался позади меня знакомый голос. – Негоже, знаете ли, такому почтенному старику, как я, трусливо показывать спину, когда молодые решаются на битву!

– Нет, вы с каждым днем поражаете меня все больше и больше, ваша честь! – Я не знал, сердиться мне или хвалить этого исполненного героизмом недомерка. – Как вы слиняли от Кеннета?

– Когда вы прятали «хантер», я солгал этому разлюбезнейшему человеку, что вы предложили мне остаться. Вот и все.

– Ну что ж, воля ваша, – вздохнул я. – Недавно вы просили дать вам ствол? В таком случае хватайте любой на ваш выбор, и добро пожаловать на войну!

Благодарный Конрад кивнул и убежал за угол срочно проводить ревизию нашего арсенала.

Я посмотрел на восток вслед удалявшимся друзьям и ощутил невероятное облегчение. «Что ж, Жан-Пьер, неудачник из неудачников – подумал я, – как видишь, дети твои уцелели и находятся под опекой самой замечательной женщины из тех, которых я встречал. И пускай я не давал обещания присмотреть за ними, однако желание твое выполнил». Оставалось лишь придержать преследователей минут на пятнадцать-двадцать, чтобы Кеннет спокойно достиг базы русских, правитель которых, как хотелось надеяться, до сих пор не переменил свое решение относительно Проклятого. Бесспорно, мы испытывали недостаток в живой силе, но более выгодное стратегическое расположение и наличие у нас хорошего арсенала делало эту проблему решаемой.

Рука моя непроизвольно опустилась в карман и вытянула оттуда еще пребывающую там резинку для волос – обязательный боевой реквизит и одновременно талисман удачи Эрика Хенриксона, не важно, с кем предстояло теперь ему сражаться.

– Мясник только что въехал на перешеек! – крикнул мне из окна второго этажа главной казармы Саймон. – Русский определил нас сюда, так что поторопись – захвати пулемет и поднимайся живее.

– А где он сам? – спросил я.

– Мы здесь! – отозвался Михаил откуда-то с чердака находившегося через дорогу от казармы склада. – Да не стой ты как истукан, дуй к британцу – гости пожалуют через три минуты! А кстати: нехило ты попрощался со своей рыжей пассией! Хвалю! Это надолго отобьет ей охоту встревать в мужские разговоры!

– Да уж, – грустно пробормотал я, бегом огибая казарму, чтобы забрать из «хантера» пулемет. Тот, как оказалось, уже приглядел себе магистр Конрад. Сам едва высовывавшийся из-за него, коротышка прикусил от натуги язык и пытался приладить к незнакомой конструкции ленту с патронами.

– Отдайте, пока вас туда не зажевало! – отобрал я у Конрада явно не соответствующее его комплекции оружие.

– Но вы же обещали тогда на переправе!.. – обиженно прогнусавил он.

– Да, обещал, но будьте реалистом, ваша честь: у этой машины такая отдача, что вас расплющит, как мухобойкой таракана! Подберите что-нибудь под ваш калибр и – самое главное! – никуда от меня не отходите! Ясно вам?

– Так точно, милейший! – бодро отчеканил разжалованный из пулеметчиков магистр. – Куда вы, туда и я! Не сомневайтесь – прикрывать спину друга весьма почетно для меня!

Вацлав лежал на нижнем этаже у окна, уронив голову на автомат, и не двигался.

– Вацлав? – окликнул его я, обеспокоенный тем, что перемещение окончательно добило тяжелораненого поляка.

– Еще живой! – отозвался он, оторвав разгоряченный лоб от холодной оружейной стали. – Обязуюсь не умирать, Эрик, пока не прикончу пяток бернардовцев.

И, мечтавший некогда о долгожданной отставке, ветеран хрипло рассмеялся и тут же зашелся в сдавленном кашле...

Джипы Мясника были уже четко различимы на насыпи перешейка и продолжали неумолимо приближаться.

Пока Саймон заряжал в пулемет ленту, а Конрад по моей просьбе загонял для нас патроны в автоматные магазины, я решил проверить, что же творится сейчас в радиоэфире.

А там царило безумие. Перебивая друг друга, шли безостановочные доклады о том, что такое-то «гнездо» либо выдвигается, либо уже находится на пути к Глазам Дьявола. Подобной активности преследователей с момента начала Охоты на нас мне наблюдать еще не приходилось.

– Слетаются, как пчелы на мед, – заметил Саймон, раскладывая пулеметные сошки на подоконнике.

– Не жалеешь, что ты здесь, а не с ними? – спросил его я; очевидно, любопытство мое умрет последним, пропустив вперед даже надежду.

– Какая разница, жалею или нет, – уклончиво ответил британец и прильнул к прицелу пулемета. – Что сделано, того не воротишь. Но знаю абсолютно точно: я бы сожалел гораздо больше, если бы мне пришлось стрелять по вам и по детям...

Бернард заметил перегораживающий дорогу «хантер» на спущенных колесах и понял, что очутился он там отнюдь не случайно. Не добавили Мяснику радости и тела его бойцов, распластанные на подъезде к заставе.

– Отряд – стой! Спешиться! Занять оборону! – взревела рация открытым текстом – старый вояка если и не унюхал западню носом, то в любом случае мог легко предугадать ее.