Эпоха Вермеера. Загадочный гений Барокко и заря Новейшего времени

«Астроном» (1668). Нашему взгляду открывается комната бюргерского дома, очень похожая на интерьеры, которые мы видели раньше, но наполненная другими предметами: рабочий стол, на нем книги, астролябия, звездный глобус, рядом книжный шкаф – все это точно указывает на род занятий ученого. Астроном сидит за столом – хотя нет, он не сидит, он привстал, протянув руку к глобусу, чтобы проверить внезапно возникшую догадку. Именно в этом движении раскрывается сюжет картины: Вермееру не интересен астроном как таковой, он показан вполоборота, лицо ничего не говорит нам, но вот его поза – когда он одной рукой оперся на стол, а другой осторожно поворачивает небесную сферу – в этом чувствуется момент вдохновения, Вермеер дает нам увидеть работу мысли своего героя.

Это движение художник выделяет как свое главное композиционное средство: размещает в центре картины. Глядя на фигуру героя, мы можем мысленно выстроить равносторонний треугольник, вершины которого: глобус, лицо астронома и его левая рука на столе, эти три светлых пятна образуют замкнутый контур, по которому движется наш взгляд, чувствуя визуальную и смысловую связанность героя с предметом его изучения. Именно здесь находятся самые светлые, сияющие мазки, они в ярких точках на глобусе, в блеске волос астронома, в точках на ковре… и отдельно хочется отметить крошечное прикосновение кисти, обозначающее ноготь на левой руке астронома – эта совсем небольшая светлая точка визуально держит эту «опорную» руку на переднем плане, не позволяет ей провалиться на одну плоскость с раскрытой книгой[124]. И таким образом лежащий в основе композиции треугольник оказывается расположенным между первым и вторым планами картины, развернутым вглубь – так художник вовлекает нас внутрь изображаемого пространства, позволяет нам почувствовать себя ближе к астроному и к тому, что он испытывает. Это ощущение одержимости идеей, когда время остановилось, ты замираешь в неудобной позе и даже не чувствуешь этого, главное ухватить эту вдруг появившуюся мысль.

Рембрандт. Алхимик в кабинете (Фауст). Ок. 1652. Рейксмузей.

Еще одна интересная особенность этой композиции: кольцо вокруг глобуса, обозначающее его нулевой меридиан, совпадает с центральной осью картины, отмечает ее центр, который, получается, совпадает с центром мироздания. Разумеется, Вермеер не педалирует эту метафору, он пишет сцену из повседневной жизни ученого, в его облике нет торжественности – и все же мы чувствуем приподнятость этой композиции. В немалой степени благодаря свету, правдивому и величественному, который падает на лицо астронома как будто отраженный от небесной сферы. Вероятно, именно поэтому у многих исследователей возникает соблазн сравнить эту картину с гравюрой Рембрандта, где изображен Фауст[125]. Мы видим похожую позу и такой же яркий свет, только Рембрандт повышает градус драматичности своей работы, показывая момент, когда перед ученым появляется сияющий шар с буквами INRI[126] и рука (ангела?), указывает на зеркало, вероятно, отсылающее к словам святого Павла: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда позна́ю, подобно как я познан»[127], то есть ученому как будто открывается возможность узнать самого себя и проникнуть в суть устройства природы. Этот возвышенный образ, несомненно, вдохновлял современников. Вермеер же остается в пределах реального, повседневного.

Его «Географ» (1669) развивает ту же тему: перед нами словно двойник астронома, тот же человек, увиденный с другого ракурса. Эти картины, по всей вероятности, писались Вермеером на заказ как дополняющие друг друга (наподобие парных глобусов: земной и небесной сферы). Географ тоже приподнялся над своим рабочим столом и застыл в размышлении. Его неудобная поза подчеркнута силуэтом героя, выделяющимся на фоне светлой стены и удвоенным параллельной линией тени от книжного шкафа (силуэт астронома подчеркнут точно так же). Снова перед нами остановленное движение, замирание тела в момент напряжения мысли.

Интересно обратить внимание на интерьер, который представляет нам Вермеер: рабочий кабинет, в нем царит небольшой «творческий» беспорядок, на столе ученого его записи и книги, а на стене – снова «картина в картине», которая добавляет глубины звучания этому сюжету.

Вермеер. Географ. Ок. 1668–1669. Штеделевский художественный институт.