Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси

Безусловно, Уппсала в VI в. была центром довольно крупного объединения, в «Великих курганах» погребены, видимо, конунги свеев, вожди, возглавлявшие, вероятно, сложившийся к середине I тыс. н. э. местный союз родов и племен. Собственно «уппсальский удел» позволяли контролировать и другие опорные пункты. Современный «курганам Инглингов» комплекс памятников сохраняет Форнсигтуна (Fornsigtuna, Пра-Сигтуна, «Старая, Прежняя Сигтуна»), на южном, противолежащем Сигтуне — столице свеев XII в., берегу одного из многочисленных проливов озера Мелар. Террасированная площадка поселения, вокруг «тайгового кургана» с плоской вершиной, была застроена тесно поставленными домами, которые на крутых гранитных склонах террасы создавали, по существу, систему укреплений. Центральный «курган», как и в Уппсале, служивший для народных собраний (тингов), связан с не уступавшей ему по площади (10х10 м) четырехугольной каменной оградой, разновидностью «судейских колец»; находки из этого памятника свидетельствуют о непрерывности обитания и использования от римского времени к эпохе Великого переселения народов, вендельскому периоду и эпохе викингов (в конце которой появляется портовый город Сигтуна). Рунические камни в округе Форнсигтуны связывают ее со временем появления собственно Сигтуны (Darnell 1989: 20–30).

Среднешведское племенное объединение, реальная, а не эпическая «Держава Инглингов» представляла собою высшую ступень развитая традиционного племенного строя, основы которого у германцев зафиксированы еще на рубеже нашей эры, а закат наступал в середине I тысячелетия. К этому времени традиционные институты, власть королей-жрецов, после бурных событий Великих переселений избавленная от «конкуренции» собственно военных вождей дружин, достигла небывалой мощи.

Уппсальские курганы воплощали тот же идеал конунга, выражая его в погребальном обряде, в величественности монументальных насыпей, что и строфы «Эдды»:

Будешь велик
как никто под солнцем,
станешь превыше
конунгов прочих.
Щедр на золото,
скуп на бегство,
обличьем прекрасен
и мудр в речах.

(Пророчество Грипира, 7)

Не только хронология событий (гибель бургундского королевства на Рейне в 437 г.) сближает по времени эпос и «древности Инглингов». Песни «Эдды» пронизаны тем же мироощущением, которое запечатлели эти древности. Этот эпос создан миром сверкающих золотых колец, гривен и браслетов, кроваво-красного оружия с гранатовыми инкрустациями, миром величественных королевских курганов. Только современник Инглингов Уппсалы мог воскликнуть:

Не знаю я золота
с полей Гнитахейд,
что нашей добычей
давно бы не стало!
У нас семь палат
полных мечами,
их рукояти
в резьбе золотой,
конь мой, я знаю,
коней всех ретивей,
острее мой меч,
красивей мой шлем
из Кьярова дома,
кольчуга из золота,
и лук мой лучше
всех гуннских луков!

(Гренландская песнь об А тли, 6, 7)

В середине I тыс. Север создал эпос, клады золота и звериный стиль, «Великие курганы». Сформировалась законченная и завершенная общественная структура, которая казалась вечной, как мир эпической героини:

Брюнхильд в покоях
ткала покровы,
дружина и земли
ее окружали,
земля и небо
покоились мирно
в час, когда Сигурд
чертог увидел.

(Плач Оддрун, 17)

Но в этом мире зрели уже силы, готовые взорвать его изнутри. В «Песне о Хлёде», одной из ранних в «Эдде», молодой герой вступает в спор с конунгом:

Я хочу половину
наследия Хейдрека,
доспехов, мечей,
скота и приплода,
сокровищ казны,
жерновов скрипящих,
рабов и рабынь
с их ребятами вместе.
И лес знаменитый,
что Мюрквид зовется,
на готской земле
могилы священные,
камень чудесный
в излучинах Данпа,
кольчуг половину,
у Хейдрека бывших,
земель и людей
и блестящих колец!

Конунг отвечает:

Скорее расколется
щит сверкающий,
и с холодным копьем
столкнется копье,
и воинов много
падет на траву,
прежде чем Тюрвинг
начну я делить
или дам тебе, Хумлунг,
долю наследства!

(Песнь о Хлёде, 7–9)