Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси

Ледник начинает освобождать Скандобалтику примерно 15 тыс. лет тому назад, в период 12000–8300 лет до н. э. (Fronsek 1974: 20–21). При этом на месте будущей Балтики образовалось сравнительно небольшое ледниковое озеро (акватория около 100 тыс. кв. км, при глубине до 150 м). В следующем тысячелетии морской пролив на западе соединил его с Атлантическим океаном; так образовалось теплое Литориновое море, площадью акватории несколько превышавшее современную Балтику.

Древнейшее появление человека в Скандобалтике связано со становлением мезолитической (среднекаменного века) мейендорфской культурой «охотников на северного оленя», по стоянке Мейендорф близ Гамбурга (14 000 лет до н. э.). В период 12000–9000 лет до н. э. мезолитические охотники аренсбургской культуры осваивают территорию Дании и Сконе и прокладывают путь вдоль всего западного побережья Скандинавского полуострова на север. Из той же исходной области на севере Германии и Польши, в южной части бассейна Балтики, вдоль восточного побережья Балтийского моря на север, до Финляндии и Карелии расселяются близкие по укладу группы населения свидерской культуры (названия культур даны по наиболее известным и представительным местонахождениям). В Скандинавии периода 8000–4000 гг. до н. э. формируется охотничья культура маглемозе (Дания), 8000–2000 гг. до н. э. датируются культура фосна (юго-западная Норвегия) и культура комса (северная Норвегия — Кольский полуостров), которая в Финляндии граничит с культурой суомусъярви, а та, в свою очередь, с культурой кунда Прибалтики (Шумкин 2001: 18–19).

Мезолитическое население, осваивавшее Скандобалтику и Фенноскандию, относилось к существенно иной формации первобытного строя, чем палеолитические предшественники. Экология «среднекаменного века» — мезолита — принципиально отлична от экологии палеолиза, «древнекаменного века», длившегося более двух миллионов лет «предчеловеческой» истории антропогенеза (от австралопитеков и «обезьянолюдей» до кроманьонцев ископаемого вида homo sapiens). Палеолитический человек — австралопитек, неандерталец, кроманьонец — жил коллективной охотой на крупного зверя. Мамонт, кормилец-мамонт (Mam-mut — может быть, одно из древнейших сохранившихся в нашей речи слов человеческого языка той поры), обеспечивал всем необходимым: мясом, жиром, сухожилиями, меховой шкурой для одежды и обуви, бивни и кости служили сырьем едва не для всех видов изделий, вплоть до строительной конструкции жилищ, и даже массивные черепа мамонтов использовались, и как фундаментная обкладка основания кожаных каркасных жилищ (типа юрты или чума), и порою какритуальные барабаны у порога этих жилищ, первые ударные музыкальные инструменты. Организация, навыки, внутригрупповые отношения коллективной охоты отрабатывались тысячелетиями, из поколения в поколение.

Палеолитический человек — человек коллективного существования. Австралопитеки объединялись в орду, способную забить (и съесть затем) стадо почти родственных обезьян. Неандертальские орды отвоевали свои пещеры для жилья в холодную ледниковую эпоху, в длительной войне с крупнейшим хищником, трехметрового роста пещерным медведем (первая «мировая война», выигранная первобытным человеком), и в эмоциональном взрыве каждой такой победы зарождались высшие формы сознания и синкретические начальные формы искусства, в пляске победителей над поверженным грозным противником (Столяр 19В5: 138–179). Становление Homo sapiens неразрывно связано с коллективной охотой, от начальных условий выживания до высших форм существования. Образы мамонта, бизона, оленя доминируют в великолепном изобразительном искусстве верхнепалеолитических пещерных росписей.

Они украшали своды и стены сокровенных подземных залов зарождающихся «центров общественной жизни» вполне сформированного и устойчивого «архаичного общества». Это первобытное общество обладало собственной «концепцией мифологической реальности» и выражавшей эту концепцию «особой формой искусства», дифференцирующегося по жанрам и организующего «все человеческие вещи в системе общественных отношений… «труд — общение — труд» и одновременно «человек — эмоциональное общение — человек» (Филиппов 1997: 97–98, 15).