Эпоха возрождения

Девушка, только что стоявшая с отрешенным взглядом, видимо, в который раз перечитывая описание колечка, посмотрела на меня и улыбнулась. Вот главное отличие шлемов виртуальной реальности нового поколения от старых, в них встроено сканирующее устройство, передающее эмоции от игрока аватару, и игра наполняется новыми красками. Внезапно Элис подошла ко мне, встала на цыпочки и, потянувшись, чмокнула в щеку. Ага, есть тут такая «эмоция».

— Спасибо, Тарр.

— Элис, где тут кнопка «покраснеть от удовольствия»?

— Не знаю, зато есть вот такая:

«Игрок Элис, Танцующая в тенях

предлагает вас участие в эмоции «Парный танец: Вальс.

Принять/Отказаться».

Подтверждаю. Мой аватар склоняет голову в традиционном приветствии и поднимает левую руку, приглашая девушку. Вот её ладонь легла в мою. Зазвучала мелодия, кажется, «Венский вальс» Иоганна Штрауса, и мы закружились в танце. Я смотрел на красивое лицо Элис, на её полуприкрытые глаза, легкую улыбку на губах. Пусть лицо нарисованное, но глаза–то живые. Как и улыбка, там в реале девушка сейчас улыбалась. Вот её ресницы дрогнули, и наши взгляды встретились… Жаль, что эмоция такая короткая.

— А можно еще? — непроизвольно вырвалось у меня, когда мой аватар склонил голову перед присевшей в книксене девушкой. — Ой.

Элис звонко засмеялась:

— Можно.

«Игрок Элис, Танцующая в тенях

предлагает вас участие в эмоции «Парный танец: Кубинская румба.

Принять/Отказаться».

Охо–хо, было горячо!

— Класс! Благодарю, Элис!

— Это тебе спасибо, Тарр. Может, я что–то могу для тебя сделать? — прозвучало как–то неоднозначно. Мы оба, как–то смутившись, отвернулись.

— Хотя, можешь. Дай мне эликов маны.

— Конечно. Вот держи, всё что у меня есть.

«Игрок Элис, Танцующая в тенях

предлагает вам обмен.

Всегда проверяйте приобретаемый товар.

Принять/Отказать».

«Всё что есть» оказалось немного, всего 6 штук.

— А сколько тебе надо?

— Много. Штук двести–триста, а может и побольше раза в два.

— Ого! Куда тебе столько?

— Элис, ты вроде уже не дроу, почему у тебя такие глаза большие. Если что, кустики вон, поспеши.

— З-зачем?

— Как зачем? Всё как в анекдоте:

«Идет медведь ночью по лесу, вдруг увидел в кустах глаза большие. Испугался, спрашивает:

— Ты кто?

— Ёжик.

— А почему глаза большие?

— Какаю»

— Тарр, я тебя точно покусаю! — девушка снова встала на цыпочки и чмокнула меня в щёку. — Ну, скажи–и–и.

Когда так просят, кто может устоять? Вот и я не смог, и рассказал всё о ночной встрече с Чёрным учителем.

— Так, ты через сколько в игру собираешься зайти? — тон девушки стал серьёзно–деловой.

— Часов через шесть–семь.

— Отлично. Я к этому времени что–нибудь придумаю.

— Элис, ты вовсе не обя–я–язана… — я непроизвольно зевнул.

— Иди уж в город, зёва, только из партии не выходи.

И девушка, встав на цыпочки, снова меня поцеловала. Мне это начинает нравиться…

Глава 5

Проснулся. Не по будильнику — сам. На удивление бодрый, хотя спал совсем немного, часа четыре. Видимо, сказалась эмоциональная встряска прошлой ночи. Ухмыльнулся, вспоминая встречу с Элис. Как собирался «умирать», давая возможность девушке убежать, битву с белым кроликом, как радовалась девушка подаренному колечку, по сути — просто рисунку, зажигательные танцы. Тут моя улыбка стала еще шире.

— Что, Руслан, — подколол я свое отражение в зеркале, — так соскучился по общению с противоположным полом, что радуешься даже виртуальным танцам?

Отражение промолчало, лишь пожав плечами. Угу, если бы еще что–то сказало, это был бы номер. Умывшись, пошёл на кухню. Пока грелась вода в чайнике для утреннего кофе, решил повторить вчерашний подвиг и подогреть бутерброды в микроволновке. Затем, словно словив откровение, бросился к холодильнику. В его недрах нашёл давно забытую банку с горчицей. Её–то и намазал на расплавленный сыр, как пикантную изюминку к бутербродам. Полюбовался полученным блюдом. Хех, я так скоро и яичницу готовить начну.

А еще, впервые с развода, я не торопился за едой, и даже вздумавший обновляться ноутбук не вызвал раздражения. Раньше мы любили посидеть за завтраком или ужином, посудачить о разном, но последние полгода болтать стало не с кем. А сидеть в одиночестве не хотелось.