Эпоха Возрождения

Еще одним доводом в пользу этой идеи стал уже упоминаемый нами портрет Шекспира на титульном листе Первого Фолио его произведений. Кроме уже упомянутых странностей вроде лица-маски, были и другие. Внимание привлекают к себе рукава костюма – левый пришит задом наперед, спереди таким образом оказывалась задняя пройма. Такой казус никто не мог обойти вниманием, его объясняли промахом молодого художника… Но это звучит не очень убедительно. В то время по всей Европе и, в частности, в Англии обычным делом были всевозможные криптограммы, «говорящие» титульные листы. Такие титулы украшали сочинения Кеплера, Бэкона, Бертона, Селенуса. Объяснять особенности титульного листа Первого Фолио ошибкой неопытного гравера значит забыть об этой издательской практике. Первое Фолио делали два самых крупных издателя, за которыми стояли лорд Пембрук и Френсис Бэкон.

Об ошибке не могло быть и речи: они прекрасно знали, каково значение пьес Шекспира, и Первое Фолио издавали на века – для потомков. Тогда в чем дело? Возможно в том, что на портрете изображены две правые руки, одна спереди, другая – сзади. И это означает только одно: авторов было двое.

В свете такого предположения становится понятным, почему на титульном листе первого издания сонетов Шекспир изображен зеркально по отношению портрету на Первом Фолио, причем одна его рука от плеча плотно закрыта накидкой, так, как будто ее и вовсе нет. Этот ребус легко разгадывается: сонеты писал один из двух – Поэт. Интересно, что первое слово подписи к этому портрету было – «зеркально». Эта «зеркальность» нашла место и в других изданиях произведений Шекспира. Так одним из составителей Первого Фолио был известный поэт, друг и соратник Шекспира, а также друг Френсиса Бэкона – Бен Джонсон. Публикацией же сонетов занимался никому не известный издатель, господин Джон Бенсон. Возможно, здесь кроется ключ к разгадке тайны Шекспира?

Исследователи не сходятся во мнениях насчет степени таинственности фигуры Шекспира для современников. Одни полагают, что для людей того времени никакой тайны не было. Круг, в котором вращался автор или авторы этих пьес, был хорошо осведомлен, знал все подробности о жизни тех, кто писал под псевдонимом Шекспир, а некоторые даже делали их героями своих стихов и пьес. Другие исследователи убеждены, что если бы в тайну был посвящен широкий круг лиц, эта тайна неизбежно перестала бы быть таковой.

На наш взгляд, вполне возможно, что авторы так и не раскрыли никому из современников своего секрета. И на то были причины. К концу XVI века размышления над вопросами бытия стали опираться на научные открытия, перевернувшие прежние представления о мире, приходилось создавать и воспринимать новую реальность. Но ломка старого всегда опасна. Опасности обступали ученых и мыслителей, вставших на путь войны с постулатами догматического христианства. В 1553 году в Женеве был осужден и сожжен ученый, врач и астроном Мигель Сервет, в 1600-м в Риме взошел на костер Джордано Бруно. Титанам Возрождения пришлось использовать язык иносказаний, возвышенные аллегории, за которыми зачастую скрывались весьма революционные идеи. Кстати, многие мыслители полагали, что если знания сделаются достоянием слишком широкого круга лиц, благородные идеи и учения станут с течением времени орудием в руках нечистоплотных политиков. Возможно, люди Ренессанса были правы, ведь в наши времена это происходит сплошь и рядом.

В эпоху Возрождения тайны скрывали, а не открывали, а на разгадки лишь намекали. Культу тайны были подчинены и эмблематика, и геральдика. Поэт и гуманист Филипп Сидней, например, взял себе в качестве эмблемы изображение Каспийского моря, потому что по натуре был человеком замкнутым, закрытым, как и этот водоем. Зачастую прибегали к тайнописи разных видов – для того, чтобы обойти какой-то запрет. Это было вполне в духе елизаветинской эпохи, тогда знаменитое выражение «весь мир – театр, и люди в нем – актеры» было, возможно, еще более справедливо, чем сейчас. Итак, если тайна действительно была, в нее были посвящены немногие.

Марина Литвинова предполагала, что одним из двух творцов «Гамлета» и «Ромео и Джульетты» был Бэкон, человек, которого тайны окружали с самого рождения. Некоторые исследователи находят доказательства того, что он был… внебрачным сыном королевы Елизаветы. Он рос при ее дворе, под ее опекой, и она всегда отличала этого красивого и хрупкого ребенка, поражающего взрослых своим умом и разнообразными талантами. Елизавета называла его «своим юным канцлером». На своей брачной церемонии был облачен в пурпурные одежды, что разрешалось только особам королевской крови.