Эпоха Возрождения. Быт, религия, культура

«Затем все как один поднялись… и никому не хотелось спать. Когда открыли окна дворца, выходившие на гору Катри, они увидели, что небо на востоке уже порозовело, утро ясное и все звезды, за исключением Венеры, погасли, дохнул свежий ветер, наполняя воздух бодрящим холодом, и с близлежащих холмов, поросших лесом, донесся щебет прелестных птичек. Тогда все они, почтительно простившись с герцогиней, отправились по домам, без факелов, потому что уже хватало света дня».

Многое изменилось со времени Кастильоне: образ придворного претерпел изменения к худшему. Он превратился либо в жеманного щеголя, либо в честолюбивого интригана, изо всех сил стремящегося пробраться на вершины общества. Даже итальянское слово, когда-то обозначавшее придворную даму, — «la cortigiana» (куртизанка) — стало синонимом проститутки высокого полета. Но для Кастильоне придворный — это человек, принадлежащий к сливкам цивилизованного общества. Он не обязательно происходит из благородного рода (хотя обычно это было так, потому что рожденные в высших слоях общества имели и досуг, и возможность заниматься искусствами), но признание того, что «учтивость», «обходительность» есть свойство ума, а не происхождения, во многом объясняло успех и широкое распространение этой книги. Придворный должен был уметь достойно выглядеть во многих мужественных упражнениях (борьбе, беге, верховой езде), а также свободно рассуждать о литературе, уметь разговаривать на нескольких языках, играть на музыкальных инструментах, сочинять изящные вирши (см. рис. 16).

Однако все это следовало проделывать легко и непринужденно, так чтобы его речи, впрочем вполне разумные, лились без натуги. Ему даже предлагалось изучить формы и природу шуток. В любви он обязан был оставаться благородным и скрытным; на войне — храбрым, но великодушным. Прежде всего он обязан был держать свое слово и хранить верность своему государю, а также проявлять щедрость по отношению к слугам. Однако он был далек от другого идеального образа той поры: рыцаря, с его фантастическим кодексом личной чести. Говоря современным языком, придворный Кастильоне — человек образованный и порядочный, человек высоких моральных принципов, впрочем весьма терпимый к слабостям других. Он был идеалом, с которым сверяли свои прегрешения и ошибки, эталоном. То, что это произведение заполнило имевшуюся пустоту, доказывает скорость, с которой его перевели на другие языки, и влияние на умы, которое оно сохраняло очень долгое время. В 1537 году его перевели на французский, в 1549-м — на испанский, в 1561-м — на английский, а через двести лет после того, как герцогство Урбино перестало существовать, Сэмюэл Джонсон^{8} одобрил эту книгу фразой, навсегда вознесшей ее на пьедестал: «Лучшая из книг, когда-либо написанных о хорошем воспитании, — это «Придворный» Кастильоне, человека, выросшего при маленьком урбинском дворе. Вы просто обязаны ее прочитать».

Рыцарь

Рыцарство давно утратило свои прежние идеалы благородства, считавшие закованного в броню всадника защитником обездоленных, врагом врагов христианства. В ходе бесчисленных попыток отвоевать святые места у сарацин и создать некое постоянное интернациональное войско возникали великие воинские ордена. Однако по мере того как угасала надежда победить сарацин и крестовым походам пришел конец, утрачивало свою священную миссию и рыцарство. До конца XV века рыцарь по-прежнему нес бремя воинских обязанностей, потому что и он, и его тяжело вооруженные товарищи составляли ядро любой армии. Его все еще окружал особый ореол, запрещавший ему зарабатывать на жизнь иным путем, кроме меча. Если у него не было личных средств, единственным возможным источником дохода оставалось жалованье от какого-либо государя и военная добыча. На поле битвы строгий рыцарский кодекс ставил его в невыгодное положение при встрече с новыми профессионалами. Англичане, не слишком привязанные к идеалам рыцарства, менее приверженные к классовым различиям, создали весьма действенную армию, использовавшую боевые умения простолюдинов. А вот французы долго придерживались взгляда на войну как на особый вид состязания равных, что и закончилось поражением при Креси, Пуатье и Азенкуре^{9}. Но по мере того как приходили в упадок военные и христианские рыцарские ценности, расцветала внешняя сторона. Все роскошнее становились наряды и ритуалы. Сущность съеживалась, но тень ее разрасталась.