Эпоха Возрождения. Быт, религия, культура

Этот закон был единственно устойчивым фактором. А в целом чума расцветала в антисанитарных условиях в летние месяцы, и самой благоприятной была температура 27–28° Цельсия. Впрочем, исключений из этого правила хватало. Так, Великая чума в Москве и бассейне Волги разразилась с небывалой яростью среди зимы. Относительно чистые, с хорошей канализацией города Италии страдали точно так же, как грязные английские города, альпийские деревни были избавлены от нее не больше, чем поселения равнин и болот. Какие-нибудь деревня или город могли полностью вымереть, а соседние, расположенные в нескольких милях от них, остаться вовсе нетронутыми. Причиной было то, что в некоторых благоприятных для нее местах зараза могла спать месяцами или даже годами, а потом вдруг проснуться и стать источником заболевания, откуда ее разносили дальше путешественники. Но даже в этих случаях степень зараженности оставалась произвольной: один французский врач намеренно надел на себя рубашку с чумного больного и носил ее два дня безо всяких последствий. В Египте двух преступников ради эксперимента уложили в постель чумного и одели в заразную одежду. Заболели оба, но умер только один. Инфекция распространялась тем шире, чем дольше она длилась. Драконовская мера замуровывания всех членов семьи больного вместе с ним в доме не только была равнозначна смертному приговору, но и приводила к фатальной концентрации заразы, превращая этот дом в хранилище чумы.

Единственным надежным средством защиты для здорового человека было спешно покинуть город. «Быстро, далеко и надолго, – гласило это правило. – Собраться в путь быстро, уехать далеко и долго не возвращаться». Богачи так и поступали. Государи устанавливали строгий карантин, запрещая своим подданным приближаться под страхом смерти. В отсутствие двора чиновники переставали работать, и злосчастные обитатели городов становились добычей насильников, грабителей и убийц. Ведь далеко не все могли уехать: самые богатые имели на это средства, самым бедным ехать было некуда и не на что. Но между двумя этими полюсами находилась огромная масса людей, не имевших других средств существования, кроме своей работы, и вынужденных выбирать: повезет ли пересидеть болезнь дома, или надо бежать из города, чтобы бродить точно звери по лесам и полям. Впрочем, последнее тоже не гарантировало безопасности, потому что и дикие и домашние животные так же умирали от чумы и тела их становились дополнительным источником заразы. Для тех, кто волей-неволей оставался дома и продолжал обычную работу, существовал целый набор «лекарств», иные мерзкие, иные «чародейские», некоторые вроде бы практичные… но все бесполезные.

Повсеместно считалось, что сам воздух служит пищей для заразы, потому как атмосфера была спертой и душной. Если бы удалось ее «расшевелить», все стало бы хорошо. Ради этого били в колокола, стреляли из пушек и ружей, громко играли на музыкальных инструментах. Перед тем как людям войти в комнаты, там расставляли парное молоко и теплый свежеиспеченный хлеб, запускали мелких птичек и пауков, якобы способных забирать на себя яды. Именно вера в обеззараживающие свойства растений лежит в основе обычая сжигать в помещении разные душистые травы и листья: надежда, что их дым прогонит инфекцию. С этой целью использовали ель, лавр, листья дуба, полынь, майоран и лаванду. Но их хотя бы было приятно нюхать, хоть и трудно дышать. Хуже, когда, исходя из веры в целительные свойства крепких запахов, доходили до крайностей: жгли кожу и рог, запускали в комнаты вонючих козлов, даже человеческие испражнения считались весьма действенным средством изгнания зла. Что-то вроде «клин клином вышибают». Некоторые врачи пытались протестовать. «Я не могу понять, что за благо способно из этого проистечь. Как может подобное зловоние оказаться для них благодетельным? Напротив, я полагаю, что столь зловредные запахи скорее станут причиной большей заразы. И тем не менее некоторые верят, что неуязвимость для чумы некоего города в Голландии зависит единственно от его свинской грязи». К услугам тех, кто обладал тонкой чувствительностью к тошнотворным запахам, был аптекарь, продававший им за высокую плату свои собственные средства. В воскресенье пациент должен был вдыхать эссенцию, то есть экстракт, душистой руты, роз и гвоздики, помещенных в маленькую шкатулочку из можжевельника или алоэ. В понедельник аптекарь давал шкатулочки с зеленой рутой, полынью, розмарином и тимьяном (чабрецом). Во вторник можжевельник помещали на губку… и так далее всю неделю. Каждый день пациента снабжали разным сочетанием душистых трав. Очень популярны были ладанки, набитые гвоздикой, куда помещали шарик смолы или янтаря. Особенно ценился табак: его курили в трубках или нюхали.

Аптекари сколачивали на этом состояние, хотя пользы приносили мало. Впрочем, они, по крайней мере вносили приятные ароматы в зловонные комнаты (см. рис. 69).

Рис. 69. Врач навещает чумного больного. Из медицинского руководства 1493 г.