Эпоха Возрождения

При постройке использовали доски и другие строительные материалы, оставшиеся от разобранного здания «Театра». Новый театр представлял собой овальное помещение (в форме римского амфитеатра), огороженное высокой стеной, без крыши. Сцена примыкала к задней части здания; над ее глубинной частью возвышалась верхняя сценическая площадка, так называемая «галерея»; еще выше находился «домик» – строение с одним или двумя окнами. Таким образом, в театре было четыре места действия. Во-первых, просцениум, глубоко вдававшийся в зал и окруженный публикой с трех сторон, на котором разыгрывалась основная часть действия. Во-вторых, глубинная часть сцены под галереей, где разыгрывались интерьерные сцены. Сама галерея, которая использовалась для изображения крепостной стены или балкона (здесь появлялся призрак отца Гамлета и разыгрывался знаменитый эпизод на балконе из «Ромео и Джульетты»). И наконец «домик», в окнах которого тоже могли показываться актеры. Все это позволяло вести динамичное повествование, использовать в сценарии разные места действия и менять объекты зрительского внимания, – что помогало поддерживать интерес к происходящему на площадке. Это было чрезвычайно важно: не нужно забывать, что внимание зрительного зала не поддерживалось привычными нам вспомогательными средствами – спектакли шли при дневном свете, без занавеса, под непрерывный гул публики, оживленно и громко обменивавшейся впечатлениями. Надо заметить, что никаких дополнительных удобств для зрителей (включая туалеты) не было; нужды при необходимости справлялись запросто, по ходу спектакля – прямо в зрительном зале. Так что, отсутствие крыши можно было расценивать скорее как благо, нежели как недостаток.

Мы можем удивляться подобным «варварским» нравам, но люди эпохи Возрождения снисходительно относились к разного рода тяжелым запахам: мылись они крайне редко, на зиму мазали тело гусиным жиром и зашивали одежду, чтобы было теплее. Стоит ли удивляться тому, что самым популярным фруктом, который зрители приносили с собой на представление, был апельсин? Ведь его можно не только съесть или запустить в актера – его можно надкусить, поднести к носу и хотя бы таким образом отделаться от ароматов, царящих вокруг.

Новый театр очень скоро стал одним из главных культурных центров Англии: на его сцене ставились пьесы выдающихся драматургов Возрождения. За несколько лет театр стал настолько популярен, что в 1603 году удостоился наименования «королевская труппа» и получил патент, дававший право «свободно применять свое умение представлять комедии, трагедии, хроники, интерлюдии, моралите, пасторали, драмы и прочее».

Вход в театр был украшен статуей Атланта, поддерживающего земной шар. Этот земной шар был опоясан лентой со знаменитой латинской надписью: «Totus mundus agit histrionem», что в переводе означает «Весь мир – театр». Благодаря этой статуе театр и получил название, под которым его теперь знает весь мир – «Глобус».

В «Глобусе» Уильям Шекспир играл маленькие роли и числился в составе труппы как совладелец и актер, хотя его сценические таланты все так же оставались довольно скромными. Считается, что главной задачей Шекспира в труппе Бербиджа было сочинение пьес и их постановка. Свидетельства о первых «пробах пера» Шекспира относятся к 1592 году. То есть к тому времени, когда он уже жил в Лондоне семь лет и был довольно хорошо знаком с театральной жизнью.

Удивительно, но о жизни Шекспира как писателя у нас еще меньше сведений, чем о других его занятиях! Не сохранилось никаких материальных следов его творческой работы – ни рукописей, ни черновых набросков. Даже писем к друзьям – и тех нет. Удалось отыскать лишь шесть его подписей под официальными документами. И эти документы никоим образом не касались писательства. Такой дефицит источников поражает, и многие исследователи еще в XVIII–XIX веках стали задаваться вопросом, являлся ли Уильям Шекспир автором тех многочисленных произведений, которые ему приписываются. Десятки экспертов спорят о том, кто был подлинным автором этих шедевров – сын торговца шерстью или кто-то другой.

Уильям Шекспир – великий бард?

Мудрец мучительный, Шакеспеар,

Ни одному не верил ты обману.
Макбету, Гамлету и Калибану.
Во мне зажег ты яростный пожар.
И я живу, как встарь король Леар,
Лукавых дочерей моих, Регану
И Гонерилью, наделять я стану,
Корделии отвергнув верный дар.
В мое труду послушливое тело
Толпу твоих героев я вовлек.
И обманусь, доверчивый Отелло,
И побледнею, мстительный Шейлок.
И буду ждать последнего удара,
Склонясь над вымыслом Шакеспеара.

Ф. Сологуб