Эпохи холст заиндевелый - мазком багровой кисти…

- А прикажи #769;те, - неожиданно согласился Рожественский, впившись с блуждающей улыбкой надежды в бинокль. Потом опустил его и кивнув в сторону "Роланда" с угольщиками, - но не для них. Для поднятия духа наших….

Не договорил. Но все поняли.

Командир "Суворова" отдал приказ, и через несколько минут троекратно бахнули пушки.

Немцы в ответ чего-то выбросили флажное, но следом докатился новый звук далёкого выстрела.

- А вон он! - Игнациус указал рукой на три румба левее.

- Вот каналья, - настроение адмирала сразу опустилось, - салютует! А я думал он ушёл.

Британский крейсер видимо лежал в дрейфе, почти не дымя, кабельтовых в семидесяти, потому сразу был не замечен.

* * *

"Ермак" довольно смело на малом ходу шагнул в смёрзшуюся кашу. Затем льды уплотнились, но по-прежнему были лёгкими, и за кормой ледокола лишь оставалось покачивающееся густым "киселём" битое крошево.

На "Ермаке" выбросили, продублировав сигнал "G" из свода правил ледокольной проводки судов - "иду вперёд, следуйте за мной".

Эскадренный броненосец "Князь Суворов" величаво направился в проторенный канал. Следом тянулись остальные.

- Итак, господа. С сего момента можете смело называть себя полярниками, - негромко известил Коломейцев, стоящим подле офицерам. Удостоверившись, что командующий его не слышит, отвлёкшись на чей-то рапорт, тихо добавил, - если бы не сухой закон по эскадре, можно было бы отметить сей факт бокалом чего-нибудь эдакого.

Однако собравшиеся в рубке "Суворова" оптимизма капитана 2-го ранга не разделяли, с кислыми лицами разглядывая открывшийся пейзаж: слева угрюмые скалы архипелага, справа на пределе видимости темнеет остров Вайгач. Что скорей всего было неправдой, а видели границу припая или застрявший в нём крупный айсберг.

Впереди до самого горизонта пятнистая равнина льда и снега.

Вахта одета в бушлаты. Офицеры тоже утеплились. В "ходовой" холодно, туда-сюда снуют штабные, вестовые, сигнальщики. Необходимость выверенной дистанции до впередиидущего, при расчётной скорости хода вынуждают старшего помощника командира, а в основном самого Коломейцева постоянно выходить на крыло мостика, оценивая ледовую обстановку.

В проливе, едва вышли из-за "тени" скал архипелага, "засквозило". Усилившийся ветер засвистал, проносясь над скованной льдами поверхностью, набросившись на "новеньких". - Вот так бывает в арктической практике, - рассказывал Коломейцев, - погода штормовая, а мы от волн за льдами прячемся. И не колыхнёт. Но… тут другие напасти-опасности.

Наверное, общее настроение передаётся. И даже Рожественский, будучи уверенным, точнее сказать самоуверенным, глядя на раскинувшееся по курсу стылое однообразие, немного поёживался - впереди лежал длинный путь в неизвестность.

Однако волнение унялось быстро, как только стала заметна оставленная "Ямалом" темнеющая водная артерия, уходящая вдаль. Прихваченная коркой свежего….

"Как там его…? Из словечек, которыми сыпет Коломейцев - "нилас", склянка", "снежура"…, - припоминал адмирал. И на всякий случай успокоил себя, - всё по плану. Всё будет ладно".

Потомки даже немного перестраховались, оставив маркеры - две крашенные красным бочки, успевшие вмёрзнуть в лёд, обозначившие начало пролома. В этот створ уверенно устремился "Ермак".

- Ваше высокопревосходительство! Немцы уходят! - Доложил старший сигнальщиков.

- А "британец"?

- Задымил….

- Неужели тоже?

- Пока непонятно….

Однако "Бервик" лишь сократил расстояние, подойдя к границе льда. За это время караван осторожно прошёл всего две мили.

- Что я говорил! - С довольным видом вымолвил, наконец, адмирал, - не пойдёт англичанин в лёд.

Не все, а точнее лишь Коломейцев полностью знал о всех тайнах "большого ледокола". Поэтому офицеры переглянулись, не помня, чтобы командующий что-то им говорил по поводу намерений "британца".

Следующий час Рожественский если и "оглядывался назад", то только чтобы убедиться что на вверенных ему кораблях и судах обеспечения всё в порядке, все держат строй и дистанцию, дымя на пяти узлах.

Британский крейсер остался в прошлых переживаниях.

* * *

Льды, сковавшие Карское море и массивом-то толком нельзя было назвать - смёрзшиеся ледяные дрейфующие поля, крупнобитые куски спаянные перемычками, местами хаотично наваленными друг на друга заторошенными краями.

Всё это образование имело определённую сопротивляемость настойчивому давлению ветра. И инертность при дрейфе.

На "Ямале" сплоченность оценивали на семь баллов при средней толщине ледяного покрова до полуметра - податливое "масло" для улыбчиво-оскаленного форштевня атомного ледокола. *( Сплоченностью 7-8 баллов - лёд в котором отдельные льдины соприкасаются между собой образуя перемычки)

Шли неторопливо, практически ползли, понимая, что эскадре их нагонять уйму времени, ожидая появления каравана за кормой в пределах видимости в лучшем случае часа через три-четыре. И то по дымам.

Когда от носа с протяжным хрустом вперёд побежала длинная извилистая трещина, вторпом, стоящий на рулях, предположил, что началась подвижка льда, лишь сделав пометку в журнале.