Эпопея Звёздные войны. Книги 1-33

– Мой дед? – я уставился на Элегоса с открытым ртом. – Ты же говоришь не о Ростеке Хорне, правда?

Каамаси покачал головой и указал на один из стульев, стоявших в номере.

– Несколько часов назад вы спросили, можно ли мне доверять, и сообщили о планах, которые потребуют моего доверия, если вас будут пытать и, возможно, убьют. Взамен я предлагаю вам кое-что не менее важное.

Я медленно сел. На золотистом пушке, покрывавшем тело каамаси, сверкнули серебряные отблески, когда он подошел ближе к центру комнаты. Было заметно, что он стал очень серьезным и собирался сделать то, что давалось ему не очень легко.

– Элегос, тебе не нужно говорить мне то, что поставит под удар тебя и твой народ. Даже будет лучше, если ты не будешь этого делать.

– Нет, я знаю, что я могу доверять вам, – каамаси благосклонно улыбнулся мне. – Даже под страхом смерти вы не выдадите этот секрет.

Не зная, что сказать, я просто откинулся на спинку стула и сложил забинтованные руки на животе.

– Помните, я сказал вам, что память о важных событиях у нас, каамаси, очень сильна и почти осязаема?

Я кивнул:

– Убийство оставляет у вас в памяти такой отпечаток.

– Верно. Или другие события, вроде рождения ребенка, или встречи со знаменитостью, или посещение какого-то важного мероприятия, – тон Элегоса стал заметно мягче. – На языке каамаси эти отпечатки в памяти называются мемнии. Это воспоминания, которые состоят из эмоций, всех ощущений, а иногда еще чего-то невыразимого. Они подробнее любой голограммы и более важны, чем любой материальный предмет, которым мы владеем.

Он провел кончиками пальцев по пурпурным полосам меха на плечах и вокруг глаз.

– Самое важное, что мы можем делиться мемниями с другими. Способность передавать мемнии ограничена кровными родственниками, поэтому наши кланы поощряют смешанные браки, создавая информационные коридоры между группами. Поскольку мы можем делиться своими воспоминаниями и они не теряют своей силы, мы можем более полно общаться между собой. Вот почему мы ненавидим насилие и помогаем остальным обрести мир. Раскраска, как у меня, часто встречается в клане моей матери, клане Кла, в котором я родился и вырос. Мне довольно легко передать мемнию другому члену клана Кла и А, клану моего отца.

Я вскинул голову:

– Мой дед знал одного каамаси по имени Йиеник Ит'Клиа.

– Брат моей матери. У нас общая материнская линия. Я хорошо знал его и мы очень гордились, что он стал джедаем, – лицо Элегоса сияло от счастья. – Вы должны понять, что мы, каамаси, открыли в джедаях нечто особенное. Когда три или четыре поколения разлуки уже почти остановили передачу мемнии, и один из нас познакомился с джедаем и установил с ним мысленную связь, то мы смогли передать ему свои мемнии. Это было просто чудом для нас, и когда мой дядя стал джедаем, авторитет клана Кла возвысился многократно. Благодаря мемнии, которой поделился со мной мой дядя, я и узнал тебя. У тебя глаза Нейаа, его запах и его склад ума.

– Йиеник был твоим дядей? Где он сейчас? Ты можешь рассказать мне побольше о Нейаа?

Элегос несколько раз быстро моргнул и на секунду прикрыл лицо руками. Я начал вставать со стула, когда он поднял руку, чтобы остановить меня, затем собрался и продолжил:

– Извините. Моего дяди не было на Каамасе, когда наш мир был сожжен. Он уехал к другу на Алдераан и задержался там, чтобы убедить этого друга предоставить убежище для группы выживших с Каамаса. Он и остальные уцелевшие наши предводители решили, что нам нужно рассеяться и смешать различные кланы во всех этих новых поселениях. И хотя на Алдераане было самое большое поселение беженцев, оно было не единственным.

Я почувствовал, как у меня кровь в жилах стынет.

– Он умер на Алдераане, – договорил за Элегоса я.

Каамаси медленно кивнул:

– Он столько лет ускользал от императорских охотников за джедаями, но не смог спастись во время взрыва планеты.

– Какое воспоминание моего деда он передал тебе? Ты можешь поделиться им со мной?

Элегос отрицательно покачал головой:

– Извините, но я не считаю вас настоящим джедаем и другом, чтобы передать вам эту мемнию, – он поколебался. – И еще я не уверен, что вам захочется узнать это. Это воспоминание касается смерти вашего деда.

Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Все, что я знал о смерти деда, явилось мне в форме кошмара, но по крайней мере я мог относиться к этому, как к дурному сну. Мне даже и думать не хотелось о том, что я мог в мельчайших подробностях увидеть смерть деда и пережить все эмоции, связанные с этим.

– Да, ты прав. Возможно, на это воспоминание я не имею права.

– Пока что.

Я кивнул и снова открыл глаза:

– Пока что.

– В таком случае, нам нужно найти лекарство от этого, – каамаси опять улыбнулся, на этот раз хитро, и в его глазах блеснул хищнический огонек. – С чего начнем?

Я почесал забинтованной рукой свою бородку: