Эпсилон Эридана. Те, кто старше нас

— Например, Кшиштоф Ковалек часами может не дышать. В результате мутации его миоглобин связывает в восемьсот раз больше кислорода, чем миоглобин кашалота. С обычным человеком и сравнивать нечего. Месье Абдид с большой вероятностью предсказывает землетрясения. Зара ставит абсолютно точный диагноз по одному внешнему виду больного. Как это получается, она не знает. Сумитомо минимальными воздействиями умеет направить весь ход событий в нужное русло. Правда, если к этому имеются хотя бы малейшие естественные предпосылки. Джошуа Скрэмбл…

— Джошуа Скрэмбл видит в инфракрасном диапазоне, это я знаю.

— Верно. Беатрис Абу-Бариса снимает стрессы одним своим присутствием.

— Тоже проверено экспериментально?

— А как же. Экспериментов было множество. До вас, Серж, до вашей жены и сэра Парамона пока не добрались только потому, что решили дать вам сначала отдохнуть. Всех остальных бывших членов экипажа станции Гравитон-4 обследовали весьма дотошно.

— Всех?

— До единого. Выяснилось, что у половины особых перемен не случилось. У трети просто усилились, заострились способности, присущие им от рождения. А вот оставшаяся часть особо интересна. Примерно каждый шестой из вас приобрел то, чего у обычного человека вообще нет. При более спокойных обстоятельствах я ни за что бы не рекомендовал отправлять гравитонцев с Земли. Вас нужно изучать, изучать и еще раз изучать. Но обстоятельства таковы, что там, в системе Эпсилона, именно от вас может зависеть очень многое. Быть может, судьба нашей цивилизации.

— Сильно сказано.

— Буду рад ошибиться. Кстати, Скрэмбл уже зачислен на «Фантаск» бортинженером. Ну, что скажете?

— Необыкновенный корабль, необыкновенный экипаж… Чего не хватает, коммодор?

Коммодор простецки хлопнул себя по лбу Быть может, чересчур простецки.

— А ведь верно! Вы сами поговорите с Джекилом?

— Да, так будет лучше.

Дюнуа протянул маленькую, но крепкую руку:

— Прощайте, Серж.

— До скорого свидания. Я бы так сказал, Жан-Клод. И… позвольте вас поблагодарить.

— Любопытно, за что на этот раз? — лукаво поинтересовался Дюнуа.

— За все. Но особенно за то, что вы не боитесь уродов.

— Именно доверие порабощает уродов, — усмехнулся он. А я затосковал. Легкое это дело — уговорить Сержа Рыкоффа. Прошло чуть больше полугода с тех пор, как мне довелось вернуться на Землю. И в ближайшие четверть века я никуда не собирался улетать. Соскучился по просторам, ветрам, по возможности каждый день видеть и новые лица, и общаться со старыми друзьями. Возможности быть пусть посредственной, но непосредственной частицей мудрого, деятельного, веселого, дружелюбного и огромного муравейника по имени «человечество».

В коридоре шнелльбота простучали каблучки. Дверь раскрылась. В каюту высокопоставленного чина ОКС решительно ступила Доминичка. За ее спиной мелькнула улыбающаяся физиономия часового.

Высокопоставленный чин, по приказу которого совсем недавно расстреляли космическую яхту, мгновенно извлек коробку с чем-то вкусненьким. Да, подумал я, чем больше привилегий у детей, тем здоровее общество.

— Деда, ты куда подевался? Все ждут. Ты должен идти.

— Это правда, я должен, — сказал я, думая о своем. — Ради тебя. Иду, киска.

У трапа субалтерн-офицеры взяли под козырек. Все-то они понимают, хитрецы. В ОКС не принято отдавать честь штатским лицам.

Об этом знали и Сумитомо с Абдидом, поджидавшие на ярко освещенном пирсе. Они обменялись взглядами.

— Так. Летишь, значит, — сказал Абдид.

Я развел руки.

— Нас возьмешь? — спросил Сумитомо.

— Ребята…

Голос у меня вдруг осип. Мы молча обнялись. Со стороны шнелльбота раздались аплодисменты. Тут прибежал Кшиштоф.

— О-о, какая скульптурная группа! — восхитился он.

Потом признался:

— Что-то мерз-зну я без вас, братцы. Водка осталась?

— Водка была, есть и будет всегда, — сказал Абдид.

— Деда, а у тебя много друзей? — спросила Доминичка.

Абдид взял ее на руки, а потом подбросил вверх. Туда, в сторону звезд. Ох не надо бы, подумал я…

Восточные окна нашего номера выходили на океанский берег. Шумел прибой, кричали чайки, всходило солнце. А в гостиной поселился дух беспокойства и тревожного ожидания.

Мод сидела в качалке, а Круклис мерно прохаживался вдоль открытых окон, запрятав кулаки в карманы брюк. Белых, разумеется. Мне чудилось, что они оба вот-вот упорхнут неведомо куда.

В просторную комнату врывался соленый морской воздух, о котором я так мечтал в космосе. Снизу доносились голоса гостей. Вдруг все звуки утонули в реве и свисте. Взметнулись занавески на западных окнах. Я выглянул. Из лагуны взлетал шнелльбот Дюнуа. Тянувшийся за ним шлейф водяного пара перечеркнул радугу.

— Шумиха началась, — неодобрительно заметил Круклис. — Госпожа Лоа исчезла менее заметно.

— У Дюнуа есть причины, — сказал я. — Ты разве не в курсе?

— В курсе. Тебе надо соглашаться, Серж. Попадешь в места, где графский титул пригодится.

— Это где, на Кампанелле, что ли?

Круклис не ответил.

— А ты полетишь? — спросил я.

Потом взглянул на Мод и поправился:

— Вы полетите?

— Мод, ты не все рассказала? — спросил Круклис.

Моя жена опустила глаза. Я подошел к ней.

— Ты больше меня не любишь?