Эра Адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота

Во время стоянок на Мальте командующий читал офицерам эскадры лекции по военно-морской стратегии и тактике. Фишер установил специальные поощрительные премии для офицеров за лучшие письменные работы по этим предметам. Так, в июне 1900 г. он объявил приз в виде кубка стоимостью 50 ф. ст. за лучшую работу по военно-морской тактике на предмет использования миноносных сил в обороне и нападении. Офицеры эскадры с готовностью откликнулись. Лучшими оказались работы Реджинальда Бэкона и Мориса Хэнки[192].

Но особенно заметный прогресс был достигнут в артиллерийской подготовке кораблей. С 1901 г. Фишер начинает широко практиковать стрельбы по мишеням на больших дистанциях. Значительно увеличился и процент попаданий. Вскоре специальным приказом Адмиралтейства стрельбы на больших дистанциях были введены во всех флотах. Для поощрения успехов в этой области Фишер учредил на Средиземноморском флоте переходящий кубок за лучшие результаты в стрельбе из орудий главного калибра.

Итак, на британском военном флоте начиналась "эра Фишера". Морис Хэнки затронул в своих мемуарах один из важнейших вопросов, связанных с наступающим периодом реформ. Суть вопроса состояла в следующем: мог ли Фишер осуществить свои преобразования, не вызвав к жизни тех нескончаемых дрязг, которыми сопровождались последние годы его карьеры? Конечно, такие прогрессивные офицеры, как Реджинальд Бэкон или Герберт Ричмонд не имели никаких возражений против стремления Фишера к созданию "нового флота", но если судить по воспоминаниям Эрнела Чэтфилда, деятельность Фишера на Средиземноморском флоте посеяла семена не только надежды, но и недовольства.

Значительно позднее, Чэтфилд, в начале 30-х гг. также командовавший Средиземноморским флотом, а затем в 1933–1938 гг. занимавший и пост первого морского лорда, писал: "Фишер имел привычку консультироваться с молодыми офицерами, что само по себе было неплохо. Но, к сожалению, он мог говорить при них плохо о вышестоящих чинах. Его необузданный характер и отсутствие такта, привели к взаимным, злобным обвинениям, и враждебности, которые потрясали военный флот, нанося огромный вред его работе. Величие Фишера тогда еще не осознали. Зато было много таких, кто его ненавидел, и он ненавидел их. Сглаживание противоречий было не его методом, он правил жестко и безжалостно. Он сам же гордился своей политикой и хвастался своим презрением к оппозиционерам. Трудно сказать, можно ли было своротить военный флот со старого пути и подготовить его к войне без таких крутых мер, но, по-моему мнению, — нельзя. Он был лидером, которого "молодые технари" давно ждали. В самый трудный момент он помог нам, продвинул наши идеи и стимулировал нас своими, и в то же время он оставил безжалостный след, создал врагов, разделивших военный флот на два лагеря так глубоко, насколько вообще возможно разделить королевскую службу"[193].

Принцип нового командующего — "фаворитство — секрет эффективности", восходящий своими корнями еще к нельсоновской "ватаге братьев", — проводился в жизнь на Средиземноморском флоте с особой настойчивостью. Фишер начал окружать себя молодыми прогрессивными офицерами, в которых он видел единомышленников и проводников своих взглядов. Однако "фаворитство", насаждаемое Фишером, зашло так далеко, что он практически перестал консультироваться с теми людьми, с которыми это было положено делать по уставу, — начальником штаба флота и вторым флагманом. Командующий предпочитал обращаться через их головы к младшим офицерам[194].

Имеется достаточно свидетельств нежелания Фишера советоваться по любым вопросам со своими непосредственными подчиненными. В марте 1900 г. Фишер назначил капитана 1-го ранта Джорджа Кинг-Холла своим начальником штаба. При этом командующий с самого начала рассматривал Кинг-Холла как своего подручного, который должен избавить его от занятий повседневными мелочами и только. Хотя способности Джорджа Кинг-Холла и его познания в области стратегии и тактики заслуживали лучшего применения.

В дневнике Кинг-Холла того времени имеется следующая запись: "Фишер — тяжелый человек, если иметь с ним дело. Боюсь, он — переменчив. Его взгляды на мои обязанности сильно изменились. Его трудно убедить в чем-либо. Однако мне часто приходится это делать. Мне очень жаль, что командующий ни в малейшей степени мне не доверяет. То же самое с Бересфордом; он ничего ему не говорит и не дает ему ничего делать"[195].

О том, что у Фишера была "мания величия", говорили не только его недруги, но и люди вполне нейтральные и даже чувствовавшие к нему расположение, как, например. Хэнки и Асквит. Впрочем, эту неприятную черту подмечал у себя и сам Фишер и не всегда стремился ее скрывать. В письме к жене Фишер, описывая большие маневры Средиземноморского флота, которые ему удалось блестяще провести, замечает: "Теперь главное следить за тем, чтобы меня вновь не обуяла гордыня!"[196].