Эра беззакония

Двенадцать лет он прослужил на флоте, двенадцать лучших лет просидел в «железе». Галерный раб и крепостной крестьянин — всецело подчинялся кораблю. Принадлежал ему душой и телом. Корабль мог сохранить жизнь, мог подвести под смерть. Со смертью повезло, не подкачал РПК СН [1], а вот разлуками напичкал досыта. Он не терпел отсутствия экипажа на борту и, отрывая от семей, таскал здоровых молодых мужчин по автономкам, стрельбам, выходам и бесконечным сдачам боевых задач. Плевал он на любовь, на жен, детей и на телячьи нежности. Лелеять требовал свои ракеты и холить, как жену, расписанную в заведовании матчасть. У пирса не ржавел, растил дивизии коэффициент боевого использования. Хромой, кривой, неисправный, с текущим парогенератором левого борта, ковылял по морям и океанам. Из-подо льдов не выползал месяцами. Допрыгался, растратил ресурс и раньше срока стал грудой металлолома. Упокой, Господи, невинную душу К-180.

Но человек выносливее железа — оканчивались автономки, вопреки всем продлениям штабов. На семьдесят восьмые ли, на девяностые сутки, со скоростью черепахи приближался день всплытия. Истаивали часы, по капле капали бесконечно длинные минуты. Время становилось орудием пытки.

Но миг запредельного счастья все-таки наступал: «По местам стоять! К всплытию…» И — воздух!.. Солнце!.. Швартовка и сход. Ни с чем не сравнимая встреча!

«Есть что-то лучше?» Мужчина многое повидал: хватил побед, наград, удовольствий. Все поимел, что хотел. Все купил, на что заработал. Видел мир и людей. Но дороже семьи ничего не нашел. Жена и сын. Остальное — иллюзии, прах. Счастлив был и не знал об этом. Каких-то пять недель назад.

Понял он, когда потерял, когда снова разлилась в душе позабытая мука разлуки. Будто снова он под водой, но надежды на всплытие нет. Только страх и гнетущая неизвестность. Как последний парад — ситуация предкатастрофы. Заклинка БКГР [2]. Есть такой страшный сон у подводников. Рули не перекладываются на всплытие, лодка теряет управление, безудержно падает в бездну. Метр за метром растет глубина… И продули балласт, и врубили турбины на реверс. Бесполезно! Не выравнивается дифферент, плавучесть — ниже ноля, стальное тело скользит в беспощадную тьму. Глубина приближается к предельной. Еще пара минут, и забортным давлением раздавит корпус как яичную скорлупу. Минута прошла, другая… «Предельная глубина!» Лодка медленно валится глубже, и никто уже не возьмется сказать, сколько ее осталось, той жизни.

Вот в какой ситуации оказался мужчина — перешел за предел. Что бы сделал в такой ситуации гражданский простой человек? Что угодно — вариантов тьма. Может, даже достойно решился бы встретить конец. А подводник до ужаса предсказуем: последним движением души достает фотографию семьи и глядит на нее на прощание. Как вот этот мужчина на Стрелке Васильевского острова — глядит на самое дорогое, что ему подарила жизнь и готовится унести его на ту сторону.

Край настал для человека с набережной, переход через отметку «предел». Он старается сверх своих сил оттянуть миг развязки, но смертельно устал. Сам себя не всегда узнает в отражении витрин. И на снимке — другой человек.

Исхудало лицо. Спали сытые щечки, покрылись щетиной. Воспалились бессонницей веки, и глаза утонули в колодцах подглазников. Съежился и похудел. Мало сходства с цветущим счастливцем на фотографии. Изнемог. Истощение сил — такова его степень усталости. Край.

Больше месяца он в бегах. За спиной города, километры, беспокойные дни, одинокие ночи. Прячется и бежит. Вчера еще — успешный, счастливый, самодовольный. Гордый тем, что опять победил, что не лег под систему, устоял и сумел кое-что заработать. Без обмана и воровства, разве что с «оптимизацией налогооблажения». В извращенном укладе, где мошенничество — закон, но безумны и обречены на провал попытки работать честно. Где хорошие деньги, почти всегда, плата за преступление.

Радовался, работал, жил. А недавно попал вдруг под пресс. Неожиданно и на ровном месте. Для него не нашлось бы статьи в Уголовном кодексе. Ничего не украл и нигде не смошенничал. Не присасывался к бюджету, не щипал от него в свой карман. Не продавал паленой водки, поддельных продуктов и фальшивых лекарств. Не «откатывал» и не «пилил». Не брал взяток, не распространял наркотики. Не судил людей по сфабрикованным обвинениям, не отбирал их квартир, машин и предприятий. Не грабил, не убивал, не насиловал. Не продавал страну и не нарушил присягу. Старался не лгать друзьям, не изменять жене… Чудак, одним словом, за временем не поспел. Статьи за чудачество нет. Но он вдруг с чего-то захотел, чтобы все перечисленное выше перестали делать свободные граждане демократической страны. Чтобы взяли — и прекратили собственное самоубийство. Чудак!

Вот и прячется, вот и бежит. Неделю назад еле вырвался из-под пуль преследователей. Настигли на Обводном, 46, на чердаке заброшенного дома. Вычислили, выследили и ночью пришли. Отбился чудом и убежал.