Эра дракона

Молодо-зелено. Перебродят и изменятся. Известный китайский военачальник Пэн Дэхуай вспоминал о начале своей военной карьеры. «Немало молодых офицеров, выпускников Баодинской военной академии, начали тогда службу в армии в должностях командиров взводов и рот. На первых порах они были полны энергии и разъясняли нам причины национального унижения Китая, начавшегося со времени «опиумных войн». Ведя патриотическое воспитания, они сложили много боевых песен и иногда на занятиях были не в силах сдержать горькие слезы. Однако по мере того, как эти офицеры поднимались по службе, они погрязли в алчности и пороках и, в конце концов, выбросили из головы какие бы то ни было идеи патриотизма и любви к народу. Предметом их разговоров стали вопросы о том, как сделать карьеру и разбогатеть»[182].

История старая как мир. Идеалы юности перерастают в сытость зрелости. И не только среди китайцев.

Тем временем Советская Россия как могла вредила Западу. «В июле 1919 г. Совнарком РСФСР заявил об отказе Советского государства от всех неравноправных договоров, навязанных царским правительством Китаю, и от всех привилегий, которыми пользовалась царская Россия вместе с Англией, Японией, США и другими империалистическими государствами в Китае»[183].

Нет нужды говорить, что китайским националистам такая инициатива была по душе. Точнее, как бальзам на Душу.

В мае 1921 года Сунь Ятсен принял на себя обязанности президента Китайской Республики, но полномочия его распространялись лишь на малую часть страны.

Западные страны не спешили ему помогать. Не хотят одни, обратимся к другим. Вскоре Сунь Ятсен завязывает контакты с представителями советских коммунистов. В Москву направляются представители Гоминдана, среди которых был и Чан Кайши, будущий лютый враг Советского Союза.

От любви до ненависти, как известно, всего один шаг. Своеобразие китайской обстановки только в том, что этот шаг некоторые делали несколько раз, разворачиваясь периодически на 180 градусов.

Но это будет видно со временем, а пока Москва была как Мекка для всех оппозиционеров, противостоящих Западу или рвущихся к власти в своих странах. Часто это было одно и то же. Москва хотела контролировать процесс их борьбы за власть на своей родине. И поэтому коммунистические партии возникали практически во всех странах под влиянием Кремля, который подбирал для этого лидеров из числа местного населения, обучал и воспитывал их, снабжал необходимыми средствами для создания в своей стране новой политической силы. Одним словом, экспорт революции в действии.

Москва старалась всячески навредить своим капиталистическим антагонистам. А в стане последних не было единства. «После Первой мировой войны обострились империалистические противоречия между крупными державами, борющимися за влияние в странах Тихого океана. Ни США, ни Англия, связанная с Японией англо-японским союзом, не хотели мириться с тем, что Япония удерживала позиции, завоеванные ею на Дальнем Востоке за время Первой мировой войны»[184].

Именно в этот период Советская Россия занялась китайской проблемой. Глубоко и основательно.

«По образному выражению Мао Цзэдуна, «орудийные залпы Октябрьской революции донесли до нас марксизм-ленинизм». Ему же принадлежат слова: «Китайцы обрели марксизм в результате применения русскими». И все это — сущая правда»[185].

Правда-то правда, но требующая уточнения. Китайцам с их характерным дальневосточным менталитетом марксизм было не изобрести. Это европейское изобретение. Но оно благодаря китайскому менталитету было пережевано и (нет, не выплюнуто) переделано на китайский лад. Так, как душе китайской угодно. И в этом варианте прижилось, постоянно меняя оттенки от Мао Цзэдуна до Дэн Сяопина.

Но привнесен, а можно даже сказать, навязан марксизм был именно российскими коммунистами. Они столько сил вложили, чтобы достичь этого. «…В апреле 1920 года в Китай была направлена группа сотрудников Исполкома Коминтерна во главе с Г.Н. Войтинским»[186]. Именно с него начинается китайский коммунизм.

«По заданиям Коминтерна Г.Н. Войтинский неоднократно бывал в Китае: в 1920 г. во главе миссии Дальневосточного секретариата ИККИ, в 1924 и 1925 гг. — уполномоченным ИККИ, в 1926–1927 гг. — как представитель Дальневосточного Бюро ИККИ»[187].

Однако следует учитывать одно кардинальное отличие российского коммунизма от китайского. Россия была независимой страной и вопроса о национальном суверенитете не стояло. Скорее наоборот, это коммунизм шел вразрез с некоторыми национальными интересами России. Особенно при Ленине и раннем Сталине.

В Китае же основным политическим вопросом было освобождение от чужеземного гнета. Многие политически активные китайцы искали форму борьбы с таким гнетом, примеряя разные политические учения. Марксизм был одним из возможных вариантов освобождения этой страны.