Эра людей. Дьявол

— Жрать! — повторил я. И показал ей жестами, как человек ест, зачёрпывая ложкой что-то вроде супа. — Полезно, говорят. Время от времени.

К моему удивлению, кентавры не ели. Можно допустить, что те, которые уже были тут, успели перекусить. Но мои-то сколько тыг-дыкали! И ничего, лежат себе, даже пить не стали. А по моим представлениям, кони должны жрать гораздо больше людей. Я вот человек. С утра не жрамши, ехал пассивно, и то уже в обморок с голодухи падаю. В чём прикол?

Наар, кажется, поняла мою пантомиму. Улыбнулась, сказала несколько слов на своём языке. Потом она вернулась к стаду и легла, призывно глядя на меня.

— А, — дошло до меня. — В смысле, голоден — ложись спать? Угу, стратегия понятна.

Чего ещё делать-то? Еды в обозримом светлом будущем не видно, а от беготни туда-сюда только больше энергии сжигается. Так что в чём-то Наар права.

Я лёг на землю, кое-как устроился, положив голову на руки. И на самом деле скоро уснул. Провалился в черноту без сновидений под нежарким солнцем.

Разбудило меня жаркое дыхание. Не успел я спросонок понять, что происходит, как меня лизнули в нос.

— Фу, Авелла! — воскликнул я и сел рывком, окончательно проснувшись.

Авеллы не было. Был Противень, который, тяжело дыша, сидел передо мной, высунув язык, будто пёс.

— О! — обрадовался я старому другу не меньше, чем обрадовался бы Авелле. — Добрался? Дай лапу!

Противень послушно пожал мне руку, слегка оцарапав ладонь неубирающимися когтями.

— Дуанодес, — услышал я сдавленный шёпот.

Повернул голову. Все кентавры, раскрыв рты, смотрели на меня. Уже смеркалось, солнце било им в лица, но они и не думали щуриться. Один за другим вновь опустились на колени. Склонились. Все, даже Наар, которая, как известно, не просто ри, а бар ри, да к тому же — домодос.

— Дуанодес, — повторила она. — Мортегар — настартанда!

— Уважают нас, Противень, — сказал я дракону.

Тот повернул ко мне голову и вопросительно рыкнул, мол, «с чего бы это?».

— Ни па, — вздохнул я. — Закон Степи…

Глава 8 Клинтиана

Противень, похоже, весь путь бежал без передышки и очень устал. Он буквально падал, не мог удержаться на ногах. Глядя на него, я устыдился своих голодных терзаний. Вот уж кому пожрать надо — тому надо.

И тут у меня заработал мозг.

Мозг у меня всю дорогу работал одинаково, и за последнее время ничего не изменилось. Как только у меня проблемы — я впадаю в ступор. Но если у моих близких какая неприятность — туши свет. Умру, но сдохну.

Идея родилась великолепная и была второй в списке. Первой была — заманить какого-нибудь ненужного кентавра за валявшийся неподалёку булыжник размером с мой дом. (Откуда он тут взялся — загадка, может, с самолёта упал.)

От первой идеи я отказался и достал прутик. Вытянул его перед собой в сторону пустынной, как казалось, степи. Крепко зажмурившись, сформулировал желание.

Подло. Гнусно. Мерзко. Никогда себе не прощу. Но выбора нет.

Вскоре Противень внизу заволновался и хрюкнул. Я открыл глаза. Прутик дрожал в моих напряжённых руках. Я словно держал удочку, и на неё попалась…

Нет, не рыба, конечно. Издалека, нерешительными прыжками, ко мне приближалась… Какая-то рогатая штука. Я мысленно окрестил её сайгаком. Может, и есть сайгак — кто его знает. Дурацкие прямые рога, дурацкая тупая морда. Вот был бы у меня интерфейс — может, и подсказал бы чего. Но вся прежняя магическая система приказала долго жить. Слава мне!

Сайгак под конец перестал скакать. Он, наверное, почувствовал подвох и как будто сопротивлялся всеми силами. Но сил у него было до смешного мало — против моих. Когда он остановился в метре от меня на дрожащих ногах, я сказал:

— Давай, Противень!

И отвернулся. Не смотрел, но звуков хватило. Нет, я, конечно, уже давно не неженка, и от крови меня не тошнит, и охотиться я умею. Но охота — это одно. А подманить зверя магией и грохнуть — другое.

Когда звуки короткой борьбы затихли, я заставил себя взглянуть на происходящее другими глазами. Противень глубоко вгрызся в живот сайгака и, урча, ел. Ел, чтобы жить. Так же, как сейчас буду есть я. Потому что где бы я ни был, мне нужно вернуться назад. К Натсэ, Авелле. К моему сыну, новорождённому Лореотису. Моя жизнь не принадлежит мне, но принадлежит — им.

Услышав ропот сзади, я повернулся. Кентавры поднялись на копыта и таращились на кровавую сцену. Не нужно было разбираться в их наречии, чтобы по лицам считать основную эмоцию. Кентавры были шокированы.

— А знаете, что? — сказал я. — Мы вам не навязывались. Что-то не нравится — валите своей дорогой. И хрен я больше куда без Противня поеду, ясно?!

Для верности я показал им средний палец. Мой язык и мой жест были им непонятны, но они тоже легко считали основную эмоцию и потупились.

* * *

Как только Противень насытился, он рухнул набок и призывно рыкнул, из ноздрей его вылетел сноп искр. Я кивнул и вынул из-за пояса нож. Настало время утолить свой голод.