Эра Меркурия. Евреи в современном мире

Где бы они ни оказались, потомки Годл остаются верными позднесоветской концепции принадлежности. Большинство из них — евреи по крови, русские по (высокой) культуре и не религиозные вовсе (если не считать культа Пушкина). А это означает, что они не настоящие евреи с точки зрения их американских и израильских благодетелей (многие из которых испытали разочарование, знакомое тем, кому случалось приютить у себя давно утраченного родственника). Советские евреи похожи на вывернутых наизнанку марранос (испанских «новых христиан»): публичные евреи, практикующие свою гойскую веру — с ее особыми трапезами, ритуалами и священными текстами — в частном мире своих квартир. Впрочем, это временное состояние, поскольку важнейшей общей чертой всех потомков Тевье является сознание того, что они — потомки Тевье. Вернее, все они разделяют важнейшее из верований Тевье: «гоем всякий может быть, а евреем родиться надо». Все евреи — евреи «по крови»; остальное — вопрос «абсорбции» (если воспользоваться израильским термином). Рано или поздно советские иммигранты в Израиль и Соединенные Штаты «восстановят свое еврейство» во всей его полноте, что, разумеется, не означает возврата к вере Тевье (как никакое возрождение не означает рождение заново). В Израиле «восстановление» подразумевает вытеснение канона русской интеллигенции израильским древнееврейским каноном; в Соединенных Штатах оно требует замены канона русской интеллигенции смесью опротестантившегося иудаизма с сионизмом. Цена высока, но большинство внуков Годл готовы ее заплатить. Поскольку Годл «прожила свою жизнь неправильно», жизнь, которую она прожила, должна быть забыта. Одна из дочерей Годл, Цафрира Меромская, сформулировала это так:

Москва, в которой я прожила больше сорока лет, которую любила страстно, как любят человека, без которой, казалось, не смогу прожить и дня. Москва, которую через пятьдесят лет оставила навсегда, сознательно, спокойно, даже с радостью, без возможности навестить и желания возвратиться.

И действительно, живу без ностальгии, не оборачиваясь назад. Москва, такая как она есть, исчерпана для меня душевно, и это убедительней всего подтверждает правильность моего решения.

В начале XX века у дочерей Тевье был выбор из трех земель обетованных. К началу XXI осталось только две. Коммунизм проиграл либерализму и национализму и умер от истощения.

Русская фаза еврейского века завершена. Родина крупнейшей в мире еврейской общины превратилась в отдаленную провинцию еврейской жизни; самое еврейское из всех государств со времен Второго Храма исчезло с лица земли; священный центр мировой революции стал столицей еще одного аполлонийского государства. Годл, которой ее сестры когда-то завидовали за ее связь с Россией, Сталиным и социализмом стала семейным позором, а то и призраком. Большинство историй еврейства не помнит о том, кто она такая: XX век, каким они его представляют, состоит из судеб Цейтл, Бейлки, Хавы и их потомков, а также из внезапного исхода забытых и, по-видимому, давно осиротевших внуков Тевье из плена «Красных Фараонов».