Эра Огня 4: Костёр в ночи

Убивать я не хотел, потому что гнев окруживших меня людей вполне понимал и от всей души им сочувствовал. Но ясно было, что лезть к ним сейчас со своим сочувствием — идея, мягко говоря, скверная. Лучшая китайская стратегия — бежать — мне тоже не понравилась. Кто бежит, тот по определению виноват. Значит, нужно принять бой, но не убивать. Играем во второго «Терминатора», блин... А, да, ещё сверхзадача: пользоваться только магией Земли и Воды. Пусть легенда уже трещит по швам, но всё-таки приличия соблюдать надо.

Для начала я призвал доспехи и меч. Выпрямился, развернулся и встретил лицом к лицу злющего красномордого мужика с всклокоченной бородой. Ударить он меня пытался настоящей оглоблей, но, промахнувшись, утратил равновесие и временно превратился в лёгкую мишень.

Я перебросил меч в левую руку, лезвием коснулся оглобли, не давая ей вернуться в исходное положение, а правой, от души размахнувшись, ударил мужика в зубы. Он изумлённо всхрюкнул и обрушился на землю.

— Не надо так больше делать! — сказал я громко. — Кто-нибудь может и пострадать.

— Щас ты пострадаешь, — пообещали мне, и в голову врезался камень.

Частично удар сгладил шлем, частично сказалось то, что камень был таки моей стихией. Но всё равно удар вышел сильным. Я пошатнулся, взмахнув руками...

— Н-на, с-ка! — послышалось сзади, и что-то врезалось мне в затылок, треща, ломаясь. Это продавец кожаных товаров нанёс удар — табуреткой, наверное, или ещё чем в таком духе.

Потеряв ориентацию, я упал на колени, выронил меч, уперся левой рукой в землю рядом с ним. Пинком в плечо меня повалили окончательно.

— Бей его! — завизжал женский голос.

Похоже, мне светило вступить в битву с целым городом. Прямо как в первой «Тёмной Башне». Но там герой был немного другой. Во-первых, у него были револьверы, а во-вторых, ему было до некоторой степени по фиг на жертвы. У меня же не было ни того, ни другого.

Захват

С полдюжины разъярённых обывателей попались в простейшую ловушку. Земля пожрала их до пояса. Это дало мне время схватить меч и подняться.

— Хватит! — рявкнул я как можно страшнее. — Не заставляйте меня вас убивать!

— Всех не переубиваешь! — опять завизжала женщина. На этот раз я её увидел. В собравшейся толпе она выделялась красными глазами и растрёпанными волосами, как будто не так давно пыталась их с корнем выдрать, да не успела — услышала, что на площади сейчас мага бить будут, и побежала участвовать.

Однако она ошибалась. Я именно что мог перебить всех. Но не хотел.

Толпа хлынула на меня. Они наступали на своих увязших в земле товарищей, спотыкались об них и падали под ноги идущих следом. Я попятился, но сзади меня тут же попытались схватить. Кто-то вцепился в шлем, дёрнул, и голова лишилась защиты.

Меня ударили в лицо. Снова и снова. Сорвать остальные доспехи людям оказалось не под силу, а бить в глухую броню они не пожелали. Так что доспехи сослужили мне дурную службу: били меня исключительно в лицо и по голове.

И после пятого или шестого удара что-то у меня в голове сместилось.

Удар вызвал ярчайшую вспышку-воспоминание. Однажды в школе меня вот точно так же окружили толпой. Кого там только не было — и из старших классов, и из младших. Началось как игра, потом народу оказалось слишком много и началось что-то вроде коллективного безумия. Как всегда, сработал закон подлости, и учителя находились где угодно, только не здесь, чтобы остановить озверевших подростков. Я в мельчайших деталях вспомнил эти перекошенные от идиотского гнева раскрасневшиеся лица, орущие ругательства рты.

Они сами не знали, почему бросились на меня. Просто так полагалось: видишь, как твой друг «бьёт лоха» — подойди и впишись ради прикола. А тут внезапно мимо проходило слишком много «друзей», и та система, которая обычно была саморегулирующейся, вышла за собственные границы.

Тогда я мало что мог сделать. Не мог даже позвать на помощь, потому что искренне считал это позором. Но теперь... Теперь я стал другим.

— Ладно, — прошептал я и, увернувшись от очередного удара, врезал в ответ.

Кулак в латной перчатке попал в чей-то висок, и человек упал кулём. Был миг, когда я увидел над его телом едва заметную серебристую дымку и понял: всё. Я убил человека.

Не было ни раскаяния, ни страха. Наоборот — словно бы рухнули стены, удерживающие меня. Вдохнув полной грудью, я поднял меч и рубанул — не глядя, не целясь. Почувствовал, как лезвие режет плоть и улыбнулся.

Мне показалось, что людей испугала даже не кровь, а эта моя улыбка. Потому что в этот миг я не просто убивал, я — хотел убивать. Жаждал убивать ещё и ещё, потакая некоей гнилой страсти внутри себя, ублажая то, что я раньше наивно считал Искоркой, и что на самом деле оказалось частью меня. Той частью, которая не могла перейти на древний факел. Ещё несколько серебристых сгустков, не видимых никому, кроме меня, взлетели и растворились в воздухе.

Толпа отхлынула. Послышались испуганные вопли. Я опустил взгляд...