Эра осторожности [Эпоха нерешительности; Век нерешительности]

По-настоящему Форрестеру хотелось только немного полентяйничать. Ему нравилась свобода. Это напоминало ему первую неделю службы в армии, когда он осознал, что есть два способа отбарабанить срок: легкий и тяжелый. Легкий путь уничтожал собственную инициативу. Ты подчиняешься приказам, а само пребывание в армии сопоставимо с продолжительным уик-эндом в плохо оборудованном туристическом лагере.

Здесь он не чувствовал дискомфорта. Но принцип поведения оставался армейским. Форрестеру незачем нагружать себя обязательствами. У него их просто нет. Он не должен тревожиться о том, чтобы дети не опоздали в школу, ведь у него не было больше детей. Он не должен больше ломать голову над тем, чтобы у жены было достаточно денег на ежедневные расходы, ведь у него не было больше жены. И если бы он захотел, можно было снова лечь, натянуть одеяло на голову и заснуть. Никто не остановит его, и никто не обидится. Если надумает, то он может напиться, может поухаживать за девушкой, может написать поэму. Все его долги уплачены или забыты. Все его обещания исполнены, а неисполненные лежат вне пределов вероятного исполнения. Ложь, сказанная им Дороти об уик-энде 1962 года, больше не должна его беспокоить. Даже если правда и откроется, то она никого не заинтересует, но сам факт того, что правду узнают, являлся бы чудом.

Короче говоря, можно было начинать новую жизнь.

К тому же у него были солидные гарантии продолжительной жизни. Он здоров. Его жизни ничто не угрожает. Даже опухоль, которую он заметил на ноге за несколько дней до смерти, не могла и далее оставаться злокачественной или хоть как-то угрожать его жизни; в противном случае врачи из дорма удалили бы ее. Ему не стоило беспокоиться даже о неприятной перспективе попасть под автомобиль — если они еще существовали, — ведь даже при самом плохом раскладе это могло означать не более чем несколько столетий в ванне с жидким гелием, а затем возвращение к жизни, еще более прекрасной!

Сейчас у него было все, что ему хотелось.

Единственное, что он больше не хотел иметь, потому что некогда уже имел… Семья. Друзья. Положение в обществе.

А в этой жизни, в год 2527 от Рождества Христова, Чарльз Форрестер был совершенно свободен. Но радость не затмила осознание факта, что у монеты две стороны. При внимательном рассмотрении он был здесь никому не нужен.

— Человек Форрестер, — повторила кровать. — Я настаиваю. Получено сообщение категории «срочно» и уведомление о личном визите. — Матрац под Форрестером выгнулся и сбросил его на пол комнаты.

Ошеломленный Форрестер проворчал:

— Что за срочность?

— Человек Форрестер, на тебя выдана охотничья лицензия. Лицензент — Хайнзлихен Джура де Сиртис Майджор, мужчина, дипаразаниец, утопист, восемьдесят шесть прохождений, рост шесть футов четыре дюйма, импорт-экспорт. Человек внеземного происхождения. Причины не указаны. Страховые и гарантийные письма разосланы. Вы все еще хотите кофе?

Кровать говорила и одновременно закатывалась в стену. Когда она исчезла в отверстии, мембрана затянулась, не оставив никакого следа. Это разочаровало, но Форрестер вспомнил инструкции Хары, огляделся, увидел джоймейкер и сообщил ему:

— Я хочу получить завтрак. Ветчина и яйца. Тосты и апельсиновый сок. Кофе. А также пачку сигарет.

— Будет сделано за пять минут, Человек Форрестер, — сказал джоймейкер. — Могу ли зачитать остальные сообщения?

— Подожди минутку. Я думал, что сообщение передавала кровать.

— Мы все одно целое, Человек Форрестер. Сообщения такие. Уведомление о личном визите — Тайко Хирониби присоединится к вашему завтраку. Доктор Хара прописал эйфорик. Принимать по необходимости. Его доставят вместе с завтраком. Эдна Бенсен посылает вам поцелуй. Первый Трест торговли и аудиторства рассчитывает на ваше покровительство. Общество Древности подтверждает, что ваша кандидатура одобрена для приема, как и льготы на переезд. «Зиглер, Дюрант и Колфакс, адвокаты»…

— Рекламы не надо. Что ты можешь рассказать об охотничьей лицензии?

— Человек Форрестер, на тебя выдана охотничья лицензия. Лицензент — Хайнзлихен Джура де…

— Ты уже говорил. Подожди минуту.

Форрестер задумчиво взглянул на джоймейкер, принцип работы которого предельно прост: дистанционный терминал ввода-вывода, связанный с сетью общих программ. Он был оснащен приспособлениями, служащими то флягой, то аптечкой, то косметическим набором. Он напоминал палицу или скипетр. Форрестер настойчиво убеждал себя, что разговаривать с палицей так же естественно, как говорить по телефону. Но на другом конце провода возле трубки находился человек… или запись голоса человека… В любом случае, он не должен замечать данной странности. Он сдержанно произнес:

— Я этого не понимаю. Я даже не знаю людей, которые звонили.