Эра Отмены

Как только вошли в комнату ребёнка, Лиза поняла, что это не Абсолют. На такой маленькой дистанции Абсолюта почувствовал бы любой, в ком течёт кровь Правителей.

У каждого потомка Первой Династии есть особая Способность, доставшаяся в наследство от предков, которая требует неустанного развития, а также обусловленное этой способностью повышенное сопротивление ментальному воздействию.

Такая способность есть даже у дуболома Германа – это обострённое чувство опасности, которое, впрочем, он никогда в жизни не развивал: «само растёт, зачем развивать?!».

Абсолют – это редкое сочетание в одном человеке целого ряда таких способностей, и в придачу к ним солидный пакет иммунитетов к разного рода вредоносным воздействиям.

По начальному протоколу Ордена именно Абсолюты были основой Стартовой Группы, с которой после Отмены начнётся следующая Цивилизация.

На ныне вражьем, а когда-то общем для всех Хаптаи это звучит как «Тэнгхун» (Богочеловек). Но поскольку Элита отрицает существование Богов и старается избегать любых упоминаний об этих бесполезных эфемерных сущностях, для феномена был придуман простой и исчерпывающий термин: Абсолютный Человек.

Или попросту – Абсолют.

Абсолют – это лотерея, шанс выиграть в которой стремится к нулю. Предвосхитить или специально подстроить его рождение невозможно. Известно только, что Абсолют получается от союза прямых потомков Правителей, других вариантов не зафиксировано.

Итак, любой, в ком течёт кровь Правителей, безошибочно, безоговорочно, с ходу определит Абсолюта, если окажется достаточно близко от него.

Этот мальчуган совершенно точно не был Абсолютом. Абсолютно обыкновенный ребёнок. Впрочем, «абсолютно» в свете всего вышесказанного звучит как издёвка, так что лучше так: обычный ребёнок.

В нём даже не было крови Правителей, ни единой капли.

Лиза некоторое время молчала, глядя на спящего ребёнка, и боролась с чувствами.

Если с Хранилищем, Архивом и Мастером Письма всё обстоит так же, как с Абсолютом…

Тогда это полный провал операции.

Это что же получается… Получается, что весь ценнейший массив данных, переданных отцу Андреем, был «ошибочной интерпретацией», как в случае с тестовой камерой и учеником Мастера?!

– А… это… точно Чудесный Мальчик? – хриплым шёпотом спросила Лиза.

Тут в комнату заглянул Рашид и возбуждённо сообщил: всё в порядке, можно работать.

Вышли из спальни, доктор осторожно прикрыл дверь и мимоходом обрадовал гостью:

– Да, это Чудесный Мальчик… Но для общего обозрения. Для массовой публики.

– То есть настоящий Чудесный Мальчик…

– Да, он в другом месте. Я отведу вас к проводнику. А уже он доставит вас к Чудесному Мальчику. Не волнуйтесь, ваш ребёнок будет гарантированно излечен.

– Насколько гарантированно?

– На сто процентов. На тысячу. На две тысячи. Да хоть на миллион!

– Так уж и на миллион? – озорно прищурилась воспрянувшая духом Лиза.

– Уверяю вас, этот ребёнок совершенно точно творит чудесное исцеление, осечек ещё не было ни разу! Не спрашивайте, я не знаю, как это объяснить с научной точки зрения… Но это похоже именно на Чудо.

Лиза решительно потребовала, чтобы их немедля отвели к этому самому Чуду.

Доктор сказал, что отведёт завтра с рассветом, а сейчас он предлагает дамам ночлег в его доме. Время позднее, негоже гостьям шастать по горам в такую пору…

Лиза решительно возразила, используя неотразимый аргумент.

Их ребёнок смертельно болен и может умереть в любую минуту. Неизвестно, доживёт ли ребёнок до утра. Поэтому надо отправляться сейчас же, иначе договор будет аннулирован.

Доктор не стал долго раздумывать: почесал затылок, протёр платком очки и согласился:

– Что ж… Как говорится, любой каприз за ваши деньги. Да тут и идти-то недалеко, через полчаса будем на месте…

* * *

Через полчаса путешественницы, сопровождаемые доктором, стояли перед небольшой хижиной, которая закрывала от посторонних взглядов вход в лабиринт древних пещер, расположенный в заросшем диким кустарником склоне.

«Археологи» двигались за ними на почтительном удалении, следя за группой по «маяку», встроенному в универсальный хронометр Лизы.

Проживавший в хижине человек, которого доктор отрекомендовал в качестве проводника, не был хрестоматийным отшельником. Это был не лишённый приятности мужчина лет тридцати, на удивление для такого захолустья хорошо выбритый и, судя по ряду аксессуаров в хижине и возле неё, вполне современный.

Загадочным и таинственным он не выглядел. Зевал, чесался, тёр глаза и сонно «угукал» с доктором – в общем, вёл себя как любой обычный горожанин, разбуженный посреди ночи нежданно нагрянувшими дальними родственниками из глухой деревни Левое Негодяево.

Над дверью хижины горел жёлтый фонарь, вокруг него роилась мошкара, в кустах трещали цикады, и в целом антураж был очень уютным и мирным, именно каким-то насквозь деревенским.

Не верилось даже, что где-то неподалёку расположено Хранилище, напичканное смертоносными ловушками и защищённое многоуровневой системой безопасности.