Эра птиц

От еды Сьюзен отказалась — и я принес ей стакан воды. Выпив его, она откинулась на подушки и заснула снова. Ресторан был закрыт, но я отыскал автомат, который выплюнул мне какие-то крекеры. Порядком встревоженный, я устроился у телевизора, но не нашел покоя.

Стремительность событий ошеломила меня. Мы привыкли. не замечать того, чего не хотим замечать — и в результате оказываемся абсолютно не подготовленными к случившемуся.

Прошлогодняя реклама, обрывки какого-то весьма чинного заседания, да конец одной неудобопонятной специальной сводки — вот все, что мне удалось поймать по ящику. Экран, а равно и свет в комнате погасли еще до полуночи. Телефон был мертв. Все, что я мог — это сидеть в абсолютной темноте около Сьюзен.

Никогда не забуду эту мучительно долгую ночь. Чересчур взволнованный, чтобы спать, я прошелся по этажу, потом еще раз проверил молчащий телефон и наконец сел на постель, держа руку жены в своей. Сьюзен горела. Изредка она сжимала мои пальцы или бормотала во сне. Кто-то злобно чертыхнулся в коридоре, и я услышал поспешно удаляющиеся шаги.

Затем фары прорезали темноту в комнате, взвыл мотор, зашелестели шины — и скоро рев удаляющейся машины стих.

Воцарилась мертвая тишина. Высоко над посеревшими холмами луна казалась до странности безмятежной. Сьюзен задышала ровнее. Это случилось глубокой ночью. Ее рука сильно вздрогнула и тотчас же расслабилась.

Сьюзен была мертва.

Обыкновенный насморк, и вот она мертва. Один на один с ней, в этой пропитанной запахом старины и залитой холодным лунным светом комнате, я чувствовал себя неспособным что-либо понять. Ее рука безжизненно лежала в моей и быстро остывала. Наконец я сделал над собой усилие, чтобы подняться, и ощупью, касаясь стен, вышел в темный коридор. Мне пришлось долго колотить в дверь, расположенную сразу за регистрационным столом, пока оттуда, шаркая, не вышел сторож со свечой. Он оказался старым задыхающимся астматиком в мятой синей пижаме.

— Сочувствую вам, сэр. — Его водянисто-голубые глаза не переставали моргать, будто он никак не мог разглядеть меня. — Это все вирус. Настоящий убийца. — Полностью лишенный зубов, он немилосердно шепелявил. — Моя старуха подхватила то же самое. Ничего страшного, просто сильная простуда, сказал доктор. — Его толстые губы отвисли, обнажая голые красные десны.

— Наш повар — так тот умер прошлой ночью.

Я спросил, как мне найти доктора или неотложку, или что-нибудь в этом роде.

— Не знаю, право, не знаю, сэр. — Его голос перешел в прерывистый шепот. — Никто ничего не знает.

— Я должен разыскать хоть кого-нибудь.

— Никого нет. — Он склонил свою покрытую редким белым пухом голову и приставил ладонь, сложенную лодочкой, к уху. — Никого нет. Вот прислушайтесь.

Все, что я услышал, было его затрудненное дыхание.

— Плохие времена, сэр.

Я сверлил его взглядом, пока он, наконец, не продолжил.

— Власти нет. — Он моргнул в дрожащем свете готовую погаснуть свечи. — Мы всю ночь просидели над стареньким приемником на батарейках. Пытались поймать новости. Но никто ничего не знает. Даже президент. Все, что он мог сказать, так это что паника основана на каких-то непроверенных слухах. Ни малейшей угрозы со стороны террористов. Никаких внешних врагов. И стихийное бедствие — тоже миф. Ни малейших причин для беспокойства, кроме какого-то там сибирского гриппа.

— Всего лишь грипп! — Он рассмеялся неприятным квакающим смехом. — Но не совсем обычный. Такого не знали до сих пор ни здесь, ни в Атланте. Они действительно все посходили с ума, если думают, что можно убежать от него. На Пичтри-Плаца сплошные пробки. Город горит с четырех концов, а кругом ни одной пожарной машины. Дикторы слишком напуганы, чтобы найти во всем этом хоть какой-то смысл. А потом и радио замолчало.

— Скверно, — сказал я. — Но мне все равно нужно что-то делать с женой. Без чужой помощи я вряд ли справлюсь.

— Это ваши проблемы, сэр. — Тусклые голубые глаза покосились на свечу, он кашлянул прямо мне в лицо. — Когда окочурился повар, все помощники тотчас же улетучились. Вы — последний из гостей. Я сильно надеюсь, — резким надсадным кашлем он прочистил себе горло, — надеюсь, что проклятый микроб не достанет меня.

— А не могли бы вы…

— К сожалению, сэр. Ничего мы с вами тут не сделаем. — Он пожал плечами и повернулся, чтобы уйти. — Придется ждать старину Джефа.

Джеф и был тот самый коридорный, что показывал нам комнату. На рассвете он, ковыляя, поднялся по парадной лестнице. Что бы Джеф ни увидел и ни услышал, он оставался на редкость спокойным. Один-одинешенек в этом мире, он был рад, что избавился наконец от лишней работы. Богова же свершится и так. Он помог мне вырыть могилу на буйно заросшем пустыре за особняком и прочитал молитву, когда тело Сьюзен скрылось под землей. Затем пошел в дом и отпер ресторан, чтобы приготовить мне незатейливый завтрак. Укладывая мой багаж в машину, он покачал своей седой головой, отказываясь от предложенной двадцатки.

— Воля Господня, сэр. Деньги теперь ничто.