Эра Водолея (главы из романа)

Проигранное сражение не значит, что проиграна война. Мы еще шарахнем по ним из главного калибра. А за Сеню они мне ответят. Штырев ответит.

Персонально.

Рокот усилился, и баррикада вздрогнула. Танк уперся в груду мусора и после небольшого усилия развалил ее. Матросы отступали. Старшина бросил две дымовые шашки, прикрывая отход балтийцев. На столбах вспыхнули фонари, освещая желтым светом слабые сумерки. Защитники баррикады погрузились в "рафик", стоявший возле выхода метро "Октябрьская", и ретировались, получив вслед длинную очередь из танкового пулемета.

Недалеко от места боев жил родной брат мичмана с крейсера, на котором служили балтийцы. Отмывшись у него и перевязав раненых, Зубков уговорил Железняка и старшину Афанасьева пойти с ним в редакцию газеты. Моряки отказывались сначала наотрез, потом все менее убедительно, но Зубков стоял на своем. "Об этом нужно рассказать. Люди должны знать о случившемся". В конце концов матросы согласились. Раненых и группу прикрытия оставили на квартире брата мичмана, благо жена его и дети все лето жили у бабушки под Новороссийском, а старшина Афанасьев и Железняк общим собранием были командированы в народ, то есть в газету.

Через пятнадцать минут "рафик" не спеша ехал по ночной улице. За рулем сидел старшина. Железняк тяжело сопел рядом, на пассажирском сиденье. По дороге в газету Костя набросал черновик статьи под заголовком "И падет дерьмо с небес на ваши головы...".

- Тебя как звать-то? - спросил старшина, не поворачивая головы.

- Константин.

- Андрей, - сказал старшина и, не поворачиваясь, протянул через плечо Косте руку. - А это Сашко.

Железняк протянул Косте ладонь размером с бескозырку. После рукопожатия он снова вернулся в прежнюю позу и продолжил бесцельно смотреть на улицу, ползущую за окном авто.

- Ты на Красной площади был, когда все началось? - спросил старшина.

- Да. Как раз за десять минут до штурма стен подошел.

- По идейным соображениям или из любопытства?

- Скорее по работе, мне нельзя быть идейным. Я репортер. Я обязан быть объективным.

- То есть ты наблюдатель? - сказал Железняк. - Пока...

Он не договорил, осекся и снова отвернулся к окну.

- Остынь, Саша, - сказал старшина. - Не все журналисты сволочи. Он ведь тоже рискует сейчас. Привезет нас в газету, а кто-нибудь возьмет и стуканет. И как пособника не только его, но и всю газету. К стенке.

- Я не наблюдатель, - уточнил Зубков, - я репортер. И за мной уже приходили, и в розыске я был.

- Почему был?

Костя не успел ответить. Дорога была перегорожена самосвалом.

На перекрестке машину остановили самооборонщики. Чуть в стороне стояли трое солдат в полном вооружении с автоматами наперевес и разговаривали с владельцем желтой "Волги"-такси. К "рафику" подошел человек в серой тройке и черной широкополой шляпе. За ним шли двое небритых самооборонщиков.

Все остальные обитатели блокпоста встали с ящиков, на которых сидели, и перевели свое внимание на подъехавшую машину. Костя открыл дверь и вышел из "рафика".

- Документы, - скомандовал тот, что был в серой тройке.

Костя передал ему серебряную карточку, оставленную Сойкиным. Срок ее действия заканчивался, но попробовать все же стоило.

- А остальным что, особое приглашение нужно?

- Они со мной.

Представитель Комитета национального спасения посмотрел на Костю, как бы оценивая, по Сеньке ли шапка, и отошел к справочной машине.

Самооборонщики медленно подошли к "рафику" и окружили его. Солдаты взяли из рук водителя "Волги" две банки тушенки. Самосвал завелся. Солдаты передернули затворы и перевели свое внимание на "рафик". Самосвал освободил дорогу и, когда "Волга" проехала, снова перегородил ее.

Через минуту представитель вернулся и отдал Зубкову его карточку.

- С тобой все понятно. Где документы остальных?

- Я же сказал, что они со мной, - терпеливо повторил Костя.

- Твоя карточка не дает тебе права на сопровождающих лиц. И форма у них морская. А от тебя, - принюхался представитель, - говнецом попахивает. Не ты ли на Большой Якиманке с морячками был?

- Если уверен, что не дает, тогда позвони кому-нибудь из них и скажи то же самое.

Зубков протянул представителю три визитные карточки: Сиверина, Жердина и Сойкина. Судя по изменившемуся лицу представителя, Зубков понял, что для него эти фамилии одна другой страшнее.

- Ладно, пропусти их, - сказал представитель сержанту и повернулся к человеку у компьютера. - А номер карточки "этого" зафиксируй. Разберемся еще. Свободны.

Самосвал снова завелся и освободил дорогу. "Рафик" медленно тронулся с места и проехал мимо недовольных лиц самооборонщиков. "Значит, можно и без разрешения ездить, если в багажнике десяток банок тушенки", - отметил про себя Костя.