Эра Водолея, или Каждый имеет право знать [СИ]

Дядя Юра встал на костыли и, медленно переставляя ногу, поковылял к двери. В комнате задвигали стулья, костыли застучали по паркету прихожей. Костя посторонился и сделал шаг назад.

— Я Чуев, — сказал дядя Юра, подходя к двери. — Чем обязан?..

— Вы меня не узнаете? — спросил лейтенант и, не в силах больше сдержаться, улыбнулся.

— А должен? — удивился дядя Юра.

— Я Алексей, племянник дяди Федора.

— Племянник?.. — наморщил лоб дядя Юра, явно что-то припоминая. — А-а-а. Твою маму Надей зовут.

— Узнали, — улыбнулся лейтенант шире прежнего.

— Скорее догадался… Я же тебя десять лет не видел. Так что же ты на пороге-то… проходи. И ребяток своих зови. Дядя Юра отошел в сторону, пропуская гостя в квартиру.

— Спасибо, — сказал лейтенант. — Мы на минуточку. У нас очень мало времени… Давайте, ребята.

Два солдата внесли в прихожую холщовый мешок и поставили его под зеркалом. За ними вошли еще двое, с корзинками и кошелками в руках. Мухин и Богатырев по радостным возгласам Чуева догадались, что это не арест, но никак не могли понять, что за суета происходит в прихожей. Зубков хоть и находился в центре событий, но, кроме того, что лейтенант является дяде Федору племянником, больше ничего не понимал. Солдаты тем временем толкались в дверях, занося в квартиру картонные коробки и деревянные ящики. Закончив, они вышли на лестничную площадку. Лейтенант хотел сказать что-то еще, но, похоже, растерялся и переминался с ноги на ногу. Дядя Юра наконец пришел в себя от странной карусели.

— Что это?

— Гостинец, — улыбнулся лейтенант. — Дядя Федор передал. Когда нас в Москву перебрасывали, мне разрешили на полчаса заехать домой. Он сказал, что в Москве в магазинах сейчас шаром покати. Деньги отменили. Вот, говорит, отвези гостинчик Юре с Костей. Привет передавай и напомни, что в гости обещали заехать.

— Ну… спасибо. За гостинец. Не забывает, значит, старый партизан. Как он?

— Нормально, — улыбнулся лейтенант. — Да я его и сам больше года не видел. Только вот сегодня на минутку домой заскочил. Ну… — вздохнул Алексей, — мне пора. Служба.

— Да… служба, — посерьезнел дядя Юра. — Удачи тебе, лейтенант. Положение у тебя — не позавидуешь.

— Я знаю. Вы тоже будьте поосторожней. И дядя Федор об этом просил… Чтобы я вам передал.

Дядя Юра обнял Алексея и похлопал его по спине. Алексей улыбнулся, прикрыв глаза, качнул головой, как будто говоря, что все будет хорошо, и ушел вниз по лестнице. Чуев вышел из квартиры. Эхо шагов лейтенанта еще было слышно в подъезде, когда хлопнула входная дверь.

Проводив Алексея, дядя Юра вернулся в квартиру, закрыл дверь и посмотрел на коробки в прихожей. Богатырев и Мухин вышли в прихожую. Костя и дядя Юра молча смотрели на гостинец.

— Так это не арест? — спросил Мухин.

— Нет. Это Федор, — ответил Чуев. — С оказией посылочку передал.

— Ничего себе оказия, — сказал Богатырев и икнул. — Я с тобой уже простился.

— Насколько я понимаю, в мешке картошка. — Зубков перевел разговор в интересующее всех русло. — Проверим содержимое коробок или так и будем стоять?

Через несколько секунд прихожая наполнилась свистами восхищения, улюлюканьями, выкриками «опаньки» и «так-так-так…». В общем и целом гостинец состоял из мешка картошки, трех роскошных кусков сала, огромного окорока, корзины помидоров, корзины огурцов, двух килограммов творога, двух крынок молока, большого куска парной вырезки и большого количества банок с вареньем, солеными огурцами, помидорами, маринованными грибами и компотом. Довершала картину четверть мутного самогона.

В конце концов было решено все перенести в комнату и дополнить скромный городской стол дарами деревни. Справедливо решив, что пить самогон из рюмок — это пошлость, гости потребовали стаканы. Зубков сходил на кухню и принес их. Мутный нектар забулькал в граненые кубки. Банки открывались одна за другой, мясные деликатесы резались и раскладывались по тарелкам, черные грузди сменили надоевшую черную икру.

— Господа, — сказал Мухин, встав со стула и подняв стакан. — Я хочу предложить вам выпить за дядю Федора. Человека, два десятка лет назад пославшего Лебедева и его Эру Водолея к свиньям и уехавшего разводить этих самых свиней. Все мы обещали сделать то же самое, но нам не хватило духу. А он сделал. И уехал! Над ним все посмеивались, а он плевать на всех хотел! А мы здесь… Так выпьем же за людей, сильных духом.

Стаканы соприкоснулись и звякнули. Весь вечер дарам деревни воздавали должное. Их ели, пили, ими закусывали и запивали. И диктатор, пришедший утром к власти, был уже не так страшен, как всего четыре часа назад. Вот уж правду говорят: помирать на полный желудок гораздо веселее.