Эра Водолея

– Ma’may, – повторила девочка, не отрывая глаз от собачки.

Денис, разозлившись, решил тупо набрать Санию, доложить ей обстановку и пускай уже она сама вызывает милицию, переводчиков, ушных мастеров и скорую педагогическую помощь. Голову дернул отчаянный визг. Денис вздрогнул, решив, что это девочка верещит, не раскрывая рта. Потом сообразил и посмотрел на псинку.

Собачка припала к земле, крупно дрожа и не отрывая взгляда от девочки. Передними лапами она слабо возила по траве, желая отползти задним ходом, но нижняя половина пса была будто воткнута в землю. Визг выпадал из оскаленной пасти неровными отчаянными кусками.

– Собака, ты чего? – ошарашенно спросил Денис.

Собака не отвлеклась на него. Она была целиком занята пожиравшим ее ужасом. Денис подумал, что сейчас рехнется, и решительно встал со скамьи, чтобы успокоить животное. Или заткнуть ему рот каким-то другим способом – пока оно, в конце концов, не испугало ребенка. И тут собака заткнулась сама – резко, будто раздавленная сапогом.

Денис остановился на полдороге, не понимая, в чем дело. Собака сидела все в той же позе, словно прибитая к земле гвоздем-двухсоткой, но ныть перестала, зубы спрятала, а глазами рыскала по сторонам. Передние лапы перестали елозить, а потом вовсе расслабились. Шавка тряпкой опала в траву, затем перекинулась на бок и принялась деловито вылизываться. Видимо, после припадка там было что вылизывать. Впрочем, приглядываться Денису не хотелось. Он вдруг подумал, что псина может быть и бешеной. И спросил, повернувшись к девочке:

– Малышка, а собаки у вас вообще?..

Умолк. Не потому, что вспомнил, что девочка не то глухая, не то глупая, не то по-русски не понимает (два последних обстоятельства, впрочем, были тождественными). Просто не было девочки. И кусты поодаль не шевелились, и по тропке никто не удалялся. А тропка просматривалась метров на пятьдесят, так что скрыться из виду за время, что Денис наблюдал за тонкостями собачьего выхода из истерики, мог бы только какой-нибудь Бен Джонсон – да и то до позорной дисквалификации и после имплантации в дыхательные пути мощного глушителя. Денис был уверен, что с того момента, как псина замолчала, не слышал ни звука. Если не считать, конечно, ставшего совсем неприличным саундтрека вылизывания собачьих причиндалов.

Денис снова присел, потом встал и следующий вопрос направил собаке – больше и некому ведь было:

– Собачка, а собачка. А куда девочка-то делась?

Собачка приостановила свое увлекательное занятие и коротко рыкнула, не вынув, впрочем, морды из скудного хозяйства.

– Ну, ангелочек такой желтенький. Мамаем нас еще пугал. А?

Собака подняла наконец голову и уставилась в Дениса.

Сайфиев встал со скамейки, сделал пару шагов к неблагодарной слушательнице, присел перед нею на корточки и сказал, аккуратно протягивая руку:

– Ты не говори, просто мордой покажи. Может, она как прыг…

Реакция у Дениса была хорошей – он выдернул кисть практически из клацнувших зубов псины. Зато отшатнулся будто нетренированый – кабы второй рукой в землю не уперся, непременно проехался бы задом по траве. И хана брюкам.

– Вот же сука ты вредная, – злобно, но справедливо сказал Денис.

Он поспешно встал, отряхнул ладони и двинулся к моське с намерением двинуть пяткой в мелкий сморщенный нос. Собака приняла положение низкого старта и утробно зарычала. Это укрепило Денис в необходимости провести маленькую карательную операцию. Но тут он опять обнаружил, что уже не отряхивает ладони, а скребет под манжетой левой руки, и скрести ему скользко. Да что такое, подумал, он, швырнул наземь изувеченные сигареты, задрал рукава и с некоторой оторопью обнаружил, что кровь сочится не из расчесанных укусов, а из пальцев правой руки. Псинка до них не дотянулась, трава не посекла. Но как-то Денис умудрился заиметь незаметные среди папиллярных линий, но глубокие порезы – словно чиркнул по кассете бритвенного станка.

Короткое исследование показало, что роль кассеты успешно примерило на себя запястье. Цепочка укусов на нем подсохла так причудливо, что ее край образовал тонкий заусенец, твердый и острый, как кость какого-нибудь солидного вяленого леща. Это пугало. Еще сильнее пугало, что таким же натянуто—твердым оказался почти весь участок кожи, широким браслетом опоясывающий запястье и уже запустивший язык на тыльную сторону ладони.

Скорее домой надо, подумал Денис, но немедленно постарался подавить панику. Для этого пришлось потоптаться на месте, собраться с мыслями и сделать пару специальных вдохов.

– Вот кого тебе бояться надо, а не соплюшек мелких. Инспектор Твердая рука сломает тебе все зубы, а потом сожрет с этим самым, – сказал Денис собаке, присмотрелся, удостверился, что это самое – действительно неизбежная приправа к строптивой собеседнице, пробормотал «Фу, гадость» и поспешил уйти подальше от неприятного места.