Эра воды

Ракетный ранец — это такая штука, работе с которой надо учиться, и меня, конечно, учили. Полуторачасовой курс два года назад на орбите Земли. И еще зачет на Луне, который я сдал далеко не «на отлично».

В самом ранце ничего интересного нет: там баллон с рабочим веществом, обычно, сжиженным газом, микрореактор, дейтериевые батареи и управляющий блок. А вот на ноги надеваются специальные «ядра», как их у нас называют, «ядра» или «железные сапоги», а правильно: «ракетные ускорители с ножным креплением». Это дополнительные платформы, в которые встаешь, как в сапоги. Но снизу — небольшие дюзы. На руки, если полет планируется в условиях атмосферы, крепят стабилизирующие крылья, их можно не раскрывать, но они есть. Вокруг плеч на подвижном обруче — верньерные дюзы, они для стабилизации на малых скоростях или для полета вне атмосферы. Вся конструкция связывается механическим скелетом, центр управления настраивается на взаимодействие с моторикой человека, чтобы копировать движения. Летун как бы наполовину превращается в робота, вернее, в киборга или как их там называли, в скрещенный с роботом организм из древней фантастики, хотя по сути это всего лишь «активный каркасный усилитель скафандра».

Компьютер, конечно, высчитывает мощность и направление газовых струй, помогает управлять полетом, но с первого раза не у всех получается. Странное дело, с аэрокаром у меня особых проблем не возникало. Думаю, причина в том, что человек, все-таки, не птица, и поэтому летать должен не сам, а сидя в повозке.

Все, что надо сделать, влезть в эту штуковину, ничего не перепутав, и здесь мне, конечно же, поможет видеоинструкция с очередной прекрасной девой. Потом аккуратненько вылететь в пролом на крыше и сесть подальше, чтобы не провалиться назад вместе с половиной потолка.

Сложность еще в том, что нужно тащить антенну. Я прикреплю ее к спине поверх ранца, незачем занимать руки. Жаль, нельзя послать робота, но именно на это, к сожалению, он не рассчитан мой «универсальный экспериментальный», я не нашел у него соответствующей настройки, а программировать такие функции не умею. Была бы пещера узкой, отправил бы модуль наверх, чтобы поднялся по стене. Окажись потолок поближе, можно было бы поставить модули один на другой на цыпочки, вытянув манипуляторы, и дотянуться до дыры. Если иметь хотя бы уверенность в прочности купола, можно было бы попытаться закинуть туда модуль с антенной, как подбрасывали камеру. И обошлось бы это мероприятие без моего участия, сидел бы рядом с турболетом, попивал синтетический морс. Но, увы, увы, увы. Все приходится делать самому, и это «все» ждало меня впереди. Ждало, пока я сидел в гроте на глубине не менее трехсот, а, может, и всех шестисот метров под поверхностью Марса, далеко-далеко от обнаруженного роботом выхода, и разглядывал таинственно поблескивающие сосульки.

* * *

Сосульки на Земле поблескивали не менее таинственно. Когда в зимние праздники бабушка читала сказки, сиреневые сугробы за окном становились волшебными, многозначительно светили фонари, и мелькающие изредка огоньки садящихся машин хотелось принимать за малюток эльфов, танцующих в вихрях поземки. Мы тоже залезали в машину и неслись на полуразвернутых крыльях над темным еловым лесом, в гости к какому-нибудь дяде Брэду с тетушкой Сарой.

Как будто нельзя обменяться проекциями. Хотя, верно, фантом не может кушать индейку и чмокаться в щечки. Но не только поэтому бабушка пекла подарочный пирог, а дед вынимал из шкафа древний парадный костюм и, с видом чрезвычайного достоинства, нес его освежать в бытовой комбайн. Как и во мне, в них жила потребность в чудесах, хоть в каком-нибудь нарушении порядка заведенной жизни (впрочем, нарушении не слишком сильном, укладывающемся в сам порядок и словно бы дающем ему законченность и гармонию).

Изредка наведаться в гости к соседям — в самый раз, встряска не чрезмерная и прекрасно дополняющая посещения Блэкуотера, ближайшего к нам тихого городка, на Праздник Летнего Солнцестояния. Прилететь на ярмарку, поглазеть на живых актеров из местной самодеятельности, переодевшихся индейцами, колонистами, енотами или мишками Тедди, перекинуться парой слов с парой десятков людей. Дедушка традиционно отправлялся в бар, где в течение часа цедил пол-литра легкого пива в компании таких же стариков, а бабушка вела меня на барахолку, где обязательно находилась какая-нибудь вещь, которую можно было спасти. Только одну за раз, не слишком большую, чтобы взять с собой в детский сад. Так у меня появилась пластиконовая статуэтка тапира, маленькая разноцветная бабочка с надломанным крылом, подвесной фонарик и сиреневая с черными зигзагами змейка — она складывалась шар так, что голова оказывалась внутри. Соседи тоже дарили что-нибудь, но эти подарки оставались в доме бабушки и дедушки, с собой в садик я их не брал и не знаю, куда они потом делись.