Эра Волка

– Когда люди пройдут крещение, она будет естественна для всех, но пока они стремятся устранить мнимую дистанцию с помощью ласк. Вспомни, ведь ты любил, и был близок с любимой, и был в этой близости искренен, как и она сама. Разве же могла такая любовь стать чем-то пошлым или являться лишь способом для продолжения рода?

– Откуда ты можешь знать это? Я, вообще, сомневаюсь, что Катя меня любила. Я даже не знаю, какая она была на самом деле.

– Ты один из немногих, кто знал её настоящую. И единственный, кто делал её счастливой. Просто она слишком долго была одна, и к тому времени, когда вы повстречались, Слава Кулаков уже отравил её сердце. Ты не представляешь, как мне жаль, что она не с нами. Последнее, что она вспоминала перед смертью, было твоё лицо.

Слова Ольги были полны нежности, но Денис почувствовал себя опущенным в прорубь, всё его тело и мысли заледенели, замерли.

– Откуда тебе об этом известно? – запинаясь, выдавил он, понимая, что это не просто слова утешения, Ольга говорит чистую правду. Вопрос лишь в том, откуда она это знает?

Ольга посмотрела на него своими глубокими серыми глазами, печально улыбнулась и, взяв его руку, приложила к своей груди.

Сначала Дениса словно током ударило, он почувствовал легкую вибрацию, а потом зажмурился от того, что комнату залил белый свет. Ему было видение: Катина комната, она стоит на коленях, сжимая в руках выдранный из блокнота листок. Она что-то взволнованно шепчет, то запрокидывая голову к потолку, то роняя её на грудь. Потом замирает, уловив легкое покалывание в теле, и в следующую секунду весь дом начинает ходить ходуном, комната заливается белым светом, а сама Катерина вспыхивает золотым факелом. Она открывает глаза и шепчет одно только слово: «Денис».

Не в силах больше смотреть Денис резко оторвал свою руку от Ольгиной груди и осел на пол. Его душили слезы, он отчаянно пытался удержать лавину боли, но она оказалась сильней. Нестерпимая мука и злость закрутили его. Он ощутил себя мешком с костями, болтающимся в центрифуге собственных страстей и, в конце концов, не выдержал.

– Это был один и тот же Лег, верно? Сначала он убил мою Катерину, а потом даровал новую жизнь тебе! Но чем ты лучше её? Чем, я спрашиваю?!

– Ничем, – тихо ответила Ольга, – ничем не лучше. Просто она в последний момент испугалась. Её убил не Лег, а страх.

– Хватит с меня твоих нравоучений, хватит! – прокричал Денис, поднимаясь.

В прихожей он сорвал куртку с крючка, и как был в домашних тапках, так и выбежал, куда глаза глядели.

Глава 46

Очнулся он стоя в парадной и держа руку на кнопке звонка. Как только он догадался, где находится, тут же перестал трезвонить и хотел было сбежать, но хозяйка квартиры оказалась расторопнее. Она открыла дверь, прежде чем Денис капитулировал.

– Диничка? – удивленно прошептала она.

– Да, Валь, привет.

– Как же я тебе рада, ты не представляешь! А, что с тобой стряслось? Ты ж белый, как полотно, и в тапках домашних. От призрака что ли гнался?

– Ага, – пробубнил он. – Водички не найдётся?

– Конечно, радость моя, и водичка, и водочка, всё, что пожелаешь. Я уж и не думала, что увижу тебя.

Валя щебетала без умолку, накрывая на стол соленья, варенья и прочие вкусности. Даже, как и обещала, достала из шкафчика бутылочку беленькой, тут же закинув её в морозильник.

– Сейчас всё будет в лучшем виде, как ты любишь. Ты куртку-то снимай. Вот так – приговаривала Валентина, раздевая Дениса, пребывающего в полной прострации.

Все функции его организма словно бы перешли в автономный режим, он действовал на автопилоте, по инерции, не осознавая ни процессов, ни ощущений. Его сознание, не желающее воспринимать суровую действительность, поставило блоки практически на все органы восприятия. Он пил и не хмелел, закусывал и не ощущал вкуса. Когда же Валентина повела своего драгоценного гостя в спальню, он послушно встал и как тень побрел за ней. Только когда пылкая и искренне любящая его Валечка сделалась непростительно близка, Денис вдруг ожил. Ему стало не по себе от смущения и гнева на себя. Мягко отстранив Валю, он сел в постели и закрыл лицо руками.

– Что же я делаю? Валечка, родная моя, хорошая, – забормотал он, гладя её по растрёпанным волосам, – прости меня Валя, прости! Я – мудак, каких свет не видывал.

– Ну что ты, Диничка, – успокаивала его Валя, – ты не мудак, ты честный человек. Ты лучше многих, мне иногда даже кажется, что нет в мире того, кто тебя достоин. Просто мы – обычные люди, как декорации в твоей жизненной пьесе. Но я, знаешь, не в обиде, для меня и декорацией в одном дне твоей жизни быть счастье. Это как приблизиться к Солнцу, ощутить его мимолетное касание, его жаркий, но смертельный поцелуй. Побудь моим Солнцем, Диничка, я так долго тебя ждала. Я знаю, что ты уйдешь, ведь твой путь далеко в звёздах, а мой тут на земле. Мне не достигнуть твоей высоты, я могу наслаждаться лишь снисхождением. Так подари мне его, пожалуйста.